Alien Memorial Форум: Железный Ветер - Alien Memorial Форум

Перейти к содержимому

Страница 1 из 1
  • Вы не можете создать новую тему
  • Вы не можете ответить в тему

Железный Ветер интерактивный стимпанк проект

#1 Пользователь офлайн   Base167 

  • Завсегдатай
  • PipPipPip
  • Группа: Игроки
  • Сообщений: 591
  • Регистрация: 21 Апрель 13
  • Пол:мужской
  • Город:СПб РФ

Отправлено 25 Апрель 2013 - 10:02

Уважаемые форумчане,
По предложению моих коллег, переношу сюда содержание текстового интерактивного стимпанк проекта.
Steampunk- поджанр фантастики (а может даже и научной фантастики), действие которого разворачивается в викторианскую эпоху или в альтернативном мире, но в период летосчисления 19 века (время паровых механизмов, первых двигателей и простейшего электричества).
В предлагаемом проекте реализован некоторый микс:
- мир альтернативный со своим особым устройством,
- персонажи фентезийные - эльфы, гномы, орки, люди и пр.
- рядом с технологиями присутствует магия. Но она вторична по отношению к "разным механикам", строго подчиняется своим законам и технологиям.

По механике игры:
Есть Мастер (ведущий игры) и игроки(соавторы). Мастер дает локацию (короткое описание ситуации), игроки через своих персонажей раскрывают ее. Объем главок в формате txt 5000 знаков.

Устройство мира:
Альтернативный мир расположен ВНУТРИ земного шара. Наружный диаметр – около 12700км, внутренний – около 12000км. Толщина корки, понятно, около 350 км.
Если сделать разрез этого альтернативного земного шара, то за внутренней поверхностью земной «скорлупы» есть воздушная прослойка, а затем (внутри земной сферы) расположена океанская сфера (сплошная из воды). Ближняя к земной скорлупе (наружная) поверхность океанской сферы – это Дальний океан. И мир над его поверхностью – Внешний мир.(Здесь сейчас и находится «Колибри»)
Внутренняя поверхность океанской сферы – это Внутренний океан.
За океанской сферой расположен Внутренний мир. В его центре – находится Артефакт – светило Люмен. Этот артефакт, помимо свечения обычного (УФ, видимого и ИК) спектра испускает и магическое излучение. Это излучение мало изучено (все-таки викторианская эпоха))).
Вокруг Артефакта (на расстоянии около 2000км) вращаются три равноудаленные планеты-парцеллы (точнее, планетки) – Негрос, Хоррос и Хайд. Диаметр всех планет около 1000км. На планетах есть свои озера и реки.
Гравитация:
На планетах гравитация действует аналогично земной, т.е. притяжение к центру. Величина притяжения – аналог реально земной (это допущение)).
В сфере Внутреннего мира гравитация действует следующим образом:
Нулевая точка находится где-то посередине между поверхностью Внутреннего океана и планетами. От нулевой точки к океану – гравитация действует к поверхности океана, От нулевой точки вверх – притяжение к Артефакту.
В самой океанской сфере – гравитация действует от поверхностей ( внутренней и внешней) к центру этого «водяного пузыря». Толщина этого пузыря переменная – от 20км до «тонких пятен».
Во Внешнем мире – аналогичный кульбит и своя нулевая точка. От нее вверх – притяжение к внутренней поверхности земной коры, вниз – притяжение к поверхности Внешнего океана.
(Конечно, законы физики «отдыхают» - но должно же быть некоторое фантастические допущения))))
Внутренний мир населяют – эльфы, гномы, люди и орки (с троллями и прочим малым народцем). Расовое разделение произошло под влиянием магического излучения Люмена .
Океан слабо изучен, обитаем.
Внешний мир слабо изучен, обитаем.
Флора и фауна обоих миров обладает активными и пассивными магическими свойствами.
Обстановка: Обитатели мира активно используют актуальные (стимпанк-времени) достижения научно-технического и научно-магического прогресса. Основной источник всех ресурсов – магическое излучение Артефакта. Это излучение порождает во всех обитателях вторичное (и самое разнообразное) проявление магических свойств.
Но пока преобладает использование энергии пара и простейшего электричества (жанр обязывает)). А магия вторична и индивидуальна.

Проект начинался еще на старой "Интерактивной фантастике".
Первыми его авторами были:
- Вайс180,
- Олридж177,
- Бэйз167,
- 148
После того как старая ИФ грохнулась, я рискнул перепостить начало проекта сюда, а затем продолжить его, к сожалению, в единственном лице(

**01**
Небо над просторами Дальнего океана постепенно меняло цвет с изумрудно – зеленого на ярко-оранжевый. Поднявшийся зюйд-ост нагнал короткую злую волну. С гребней цвета меди резкий ветер срывал пену и короткими хозяйскими пощечинами хлестал ею по лицам непрошеных гостей, словно стремясь прогнать их обратно во Внутренний мир.
Айк стоял на пятачке мостика, держась за надраенные поручни. Изящный сигарообразный корпус «Колибри» безжалостно мотало на волне. Капитан выбил уже остывшую трубку, запахнул задубевший от соли бушлат и раздраженно поднес ко рту раструб рупора.
- Живее, крысы! Живее! А не то я вам все кишки наизнанку выверну! Если не уложитесь в час, клянусь, я из каждого вытряхну его долю!
На узкой палубе каперской субмарины экипаж готовился к очередному переходу. У самого форштевня, украшенного посеребренными крыльями, за турелью Гатлинга стоял пристегнутый к леерам коренастый Старший Комендор. Сейчас корабельное расписание предписывало ему максимум бдительности.
Айк всплывал в Дальнем океане уже тринадцатый раз, и при каждом новом всплытии небо над головой было разного оттенка. Когда оно было фиолетовым, капитан потерял четверть команды. Неизвестно откуда вынырнувший 50-ти футовый мегалодон скользнул по палубе, прихватил своими огромными челюстями трех зазевавшихся матросов, а пятерых сбросил за борт. Достать удалось лишь одного, но без обеих ног. Когда небо было лиловым – внезапный смерч проглотил двоих. Внешний мир не жаловал гостей.
Ближе к рубке абордажная команда из шести орков споро разделывала тушу загарпуненного батоида. Нелюди весело кромсали ятаганами плоское тело хищника, нарубая мясо крупными кусками и по цепочке передавая внутрь корпуса. В кормовом отсеке механики-гномы из команды мастера Элгваара замачивали ломти в эльфийском растворе, превращая их в добротное топливо для парового двигателя.
Айк был доволен тем, что в Барге нанял этих орков. Человек в глубине души симпатизировал рослым нелюдям, быть может потому, что сам был отчасти похож на них своими длинными, почти нечеловеческими руками. За них он и получил свое прозвище «Длиннорукий»
-Боцман! Панцирный червь тебе в простату! Замеры! - рупор развернулся в сторону кормы. Там между двух винтов на остром плавнике вертикального руля висел Старший Боцман. Широкоплечий гоблин быстро выбрал линь, доставая из глубины прибор, и, стуча башмаками по кованой палубе, со всех ног бросился к мостику на верхушке рубки. Ловко взобравшись по скобам трапа, он втиснулся на площадку.
- Скорость течения 43, температура 10 на 25 и 48, 17 на 50-ти футах, кэп! – прозвучал доклад, и одновременно когтистая лапа вздернулась в приветствии к синему берету с белым помпоном. Контрольная бусина на шее капитана оставалась холодной – гоблин по уставу берег свои магические возможности до ближайшего абордажа. Айк осмотрел непривычно четкую линию горизонта и наклонился к переговорной трубе.
-Механик! 30-ти минутная готовность!
Все пока складывалось благополучно. Скоро под субмарину выйдет редкое «тонкое пятно» океана. Глубина в пятне обычно доходила до трехсот футов и, при удачном маневре позволяла погрузиться в Дальнем океане, а всплыть уже в Ближнем. Умелая «ловля» пятен была одним из многих козырей Длиннорукого Айка в его опасном ремесле.
- Боцман, торопи своих уродов! – капитан кивнул на абордажную команду.
-Есть, кэп! – гоблин осклабился в ухмылке, сверкнув четырьмя дюжинами золотых зубов с острыми стальными наконечниками. Золото было его слабостью, но эта же слабость присутствовала у всех на борту. Как ни странно, она спаяла экипаж в единый организм.
На правое перо горизонтального руля приземлилась какая-то гадина. Ее кривой клюв переходил в единственный глаз. Гадина тряхнула перепончатыми крыльями, раздула отвратительный розовый зоб, хлестнула чешуйчатым хвостом и… нагадила на металл. «Дерьмо!» - хмыкнул про себя Айк, - «Это к деньгам!»
Внезапно внизу раздался удивленный рык – орки вскрыли желудок батоида.
- Ничего не трогать! Тысяча дохлых императорских хантеров! Я сам посмотрю! – Айк, минуя трап, спрыгнул с мостика на палубу и, балансируя на узком качающемся металлическом настиле, подошел к рыбине.
Один из орков вытаскивал из разрубленного чрева хищника половину человеческого тела. «Половина» была свежая и имела невиданную доселе иссиня-черную кожу, бритую голову с плоским носом и пухлыми губами. На татуировку это не было похоже. Да и на магию тоже -капитанская бусина не реагировала на находку.
Айк выдернул из-за спины бритвенной остроты клинок и одним ударом отсек голову от остатков тела.
-Боцман! Посуду и формалин! Это можно будет неплохо продать скрягам-эльфам в Джаггертауне!
Гоблин аккуратно зацепил «сувенир» за белозубую челюсть и расторопно метнулся к рубочному люку. Капитан носком сапога раздвинул кровавую требуху, и среди нее показался предмет с десяток дюймов длиной. Айк взял его в руку и, ловко перехватив очередной «плевок» океанской пены, очистил его от слизи. На продолговатом параллелепипеде – то ли каменном, то ли деревянном – не было видно ни единой щели. Но внутри что-то глухо постукивало.
- Остатки твари за борт! К погружению, крысы! Отсчет пошел! –гаркнул капитан, засовывая брусок в карман бушлата.
«Стало быть, оранжевое небо – к находкам», отметил для себя капитан.
До Джаггертауна на Негросе было десять суток хода по Ближнему океану и полдня лета при хорошем попутном ветре…

**02**
Седьмая улица начиналась от массивных железных ворот Джаггертауновской Сталелитейни, петляя мимо лавчонок и закусочных, уходила к западу к проспекту Рыжего Холма и, проскочив полицейский участок, стрелой устремлялась к крутому берегу Джерны. Об этой последней ее части в Западном Секторе города ходили легенды, посвященные ее двум «достопримечательностям» - антикварной лавке и зловещему двухэтажному особняку, расположенному на самом обрыве реки. Поговаривали, что прежний хозяин дома проводил по ночам запрещенные церковью жестокие опыты, превращая людей в орков, а гоблинов в эльфов, и наутро сбрасывал использованные трупы в бурные потоки Джерны. До сих пор в окрестных кабаках можно было встретить завсегдатаев, самолично видевших плывшие в багровой от крови воде эльфийские остроконечные уши. Правда, за последние пару десятков лет, таких рассказчиков заметно поубавилось. И теперь разве что матери пугали этими историями непослушных детей, да старый приор-клирик местного Храма Атанота, бывало, изредка поминал недобрым словом «узулопоклонника».
Восемнадцать лет назад Конор Рубус только презрительно хмыкнул в бороду, когда его попытались просветить по поводу опустевшего дома, который он собирался купить. Глупые суеверия необразованного народа не могли напугать Магистра Механики, известного на всех трех парцеллах Системы. Конечно, предыдущий владелец вел странный образ жизни, но отпрыскам знатных родов во все времена прощалось чудачество. И, похоже, что его развлечения таки привели к безвременному финалу – хозяин сгинул где-то на Хайде, а дом за долги пошел с молотка. Конор, который как раз подыскивал себе жилье, подходящее своему новому статусу, принял решение поселиться именно здесь, тем более, что конкурентов у него не нашлось. Отдаленность дома от жилых кварталов и суеверия соседей были новому владельцу даже на руку – гном не любил, когда его отрывали от работы, и обычно не был рад гостям.
Разбирая оставшиеся вещи прежнего домовладельца, Конор укрепился во мнении, что тот был просто собирателем различных диковинок. Ничего, подтверждающего мрачные слухи, к счастью, не было найдено. Библиотека была забита заплесневевшими книгами с какими-то сказками и легендами, в паре других нежилых комнат помещалось собрание предметов странной формы и неизвестного назначения. Бегло оглядев пыльные завалы, Рубус не заметил в них ни одного так любимого им механизма и поэтому решил отложить дальнейшие исследования на потом. Добравшись до подвала, Конор нашел там коллекцию уродливых существ, запечатанных в банки с формалином. Обнаруженный паноптикум дал ответы на загадку происхождения легенд о «зловещих экспериментах» - видимо, кто-то из полуграмотных соседей случайно увидел это и вообразил невесть что. Рубус быстро избавился от хлама. Книги он давно передал в дар Академии, а вот консервированных уродцев только недавно собрался отдать в Корпус Природы, но узнав, что с этого года его будет возглавлять пронырливый эльф Холмиир, раздумал.
Сложенные в коробки банки так и остались в углу подвала, и вскоре Конор благополучно о них забыл.
Так и неразобранную коллекцию необычных предметов почти в полном объеме полгода тому назад купил владелец антикварной лавки из соседнего квартала. Конор немного удивился, когда при разговоре с ним, понял, что имеет дело, вне сомнения, с человеком широко образованным, знания которого выходили далеко за пределы кругозора обычного продавца старины. Антиквар, который нередко виделся с прежним хозяином дома, подтвердил мнение Рубуса: «Темный тут народ, хотя и смирный… Все, что не могут понять, сразу считают абсолютным Злом». Новый знакомый Конора предложил обращаться к нему если в доме вдруг найдется еще что-нибудь непонятное и экзотическое. Гном пообещал непременно проконсультироваться, хотя и не собирался лазать по всему дому в поисках тайников – он уже прикидывал, как разместит в освободившихся комнатах гидравлическую наковальню, газовую муфельную печь и новый фрезерный станок с паровым приводом.
Впоследствии Конор не раз заходил в лавку посмотреть на диковинные предметы со всей Системы и за чашкой крепкого кофе побеседовать с хозяином, который как выяснилось много где побывал до Войны и до того как осесть в Джаггертауне. Антиквар стал единственным жителем округи, с которым Рубусу было приятно поговорить.
Конор был родом из Эрнстедда – шахтерского городка к северу от Джаггертауна. В местной школе он показал исключительные способности к точным наукам и поэтому Совет единогласно решил оплатить его обучение в Джаггертауновском Высшем Техническом Училище. Рубусу сразу понравилась столица: и прямые параллельные улицы Западного промышленного сектора, и закругляющиеся переулки Южного, примыкающего к Джаггертауновскому порту, и даже нагромождение зданий торгового Восточного, расположившегося уже в предгорьях. Только по-эльфийски вычурные особняки Северного Сектора не впечатлили Конора - строгий стиль домов многих богатых и уважаемых горожан, живших в других частях города, казался ему более привлекательным. После окончания училища гном успешно защитил магистерскую диссертацию по паровым машинам и поступил на службу в Корпус Естественных Наук и Промышленности при Негросской Академии. Пять лет назад он был почти единогласно выбран ее членом и с головой погрузился в фундаментальные и практические исследования. Наука и практика так захватили Конора, что он как-то даже и не заметил года Войны, не вылезая из лабораторий и цехов.
Размышления гнома прервал мелодичный звон. Рубус сполз со стула и поковылял вниз по лестнице. Убедившись, что слух не обманул его – флаг-рычаг приемника пневмопочты был поднят – Конор нахмурился. Плановая рассылка производилась два раза в сутки, но сейчас было слишком поздно для утренней и слишком рано для вечерней. Гном повернул рычаг и, достав из трубы кожаный цилиндр с бумагами, понес его наверх в кабинет.
«Если эти эльфы на подузле опять что-то перепутали, напишу на них жалобу», - ворчал он про себя.

**03**
- Проклятые листоухие! Что эти уроды забыли здесь!
Проблемы с эльфами были не только у Рубуса, а и у капитана "Колибри". Разве что реагировал на них капер значительно жестче и эмоциональнее далекого гнома на далеком Негросе. Оно и понятно – ставки, равно как и степень опасности, здесь были не в пример выше – малейшая оплошность и потеряешь не только деньги.
- И ведь добро бы обычный патруль из пары воздушных фрегатов. А то целый несущий дирижабль и, как минимум, звено планеров, Или что там еще внутри у него! Сколько же надо грехов, чтобы заслужить внимание такого чуда! – удивленно и где-то даже восхищенно бормотал Айк, прильнув к окулярам перископа. Уже год как Война закончилась, и эльфы Империи по праву победителей высокомерно патрулировали воздушное пространство всей Системы. Нейтральный промышленный Негрос за год Войны разбух от золота как на дрожжах, поставляя уголь и механизмы обеим враждующим сторонам, а в финале и большая часть проигравшей стороны осела на Негросе, забившись в глубокие высокогорные шахты и темные прибрежные цеха гномьей парцеллы, обеспечив бородатых дешевой рабочей силой. Меньшая часть растворилась в дебрях Хайда. А самые крошечные осколки побежденных продолжили заниматься тем, чем и промышляли до Войны. Хотя лицензия на каперство, напечатанная на гербовой золотистой коже и полученная Айком в первый день Войны во Второй Приемной Двукоролевства, так и хранилась в сейфе капитана рядом с вахтенным журналом.
Такой модели летательного аппарата капитан еще не видел. Этот, видимо, покинул стапеля Хорроса не так давно. А поглядеть здесь действительно было на что. Висящий в небе между Океаном и Негросом огромный воздушный шар блестел сталью тонких сверхпрочных броневых пластин. Снизу висела гондола внушительных размеров с двумя взлетно-посадочными палубами. Если хорошо присмотреться, то рядом с гигантскими движущими пропеллерами дирижабля можно было даже увидеть распахнутые люки ангаров, из которых в любой момент могли вырваться устройства поменьше и не в пример быстрее этого могучего, но неповоротливого мастодонта. И, конечно, пушки, установленные как на самой гондоле, так и приютившиеся в гнездах-наростах по всей поверхности сверкающего баллона. Артиллерия, похоже, обеспечивала обстрел по всему диаметру без слепых зон. Будто найдется безумец, рискнувший лезть на такое чудовище. Впрочем, не чудовище, нет. Как обычно и бывает у эльфов, огромная тяжелая машина войны была удивительно красива. Какая-то странная гармония чувствовалось в общей компоновке воздушного корабля, в его идеальных обводах, в замысловатом профиле рулей и даже нарисованной зубастой пасти спереди. Айк Длиннорукий кажется уже почти полюбил эту летучую махину – жаль только, та явно не собиралась отвечать ему взаимностью.
Капитан оторвался от созерцания неба над головой. Эта эльфийская посудина может здесь висеть очень долго. А если где-то прячется пара каботажных фрегатов – то до бесконечности. Этого времени у Айка не было. Он оглянулся, окинув недобрым взглядом фигуру в плаще, и вновь вдавил лоб в медное обрамление сверхзоркой оптики. «А ведь зарекался, зарекался брать на борт пассажиров!»
Возвращаться? Тогда рейс не окупится, да и топлива не хватит на такой прогон. А уж о репутации говорить не приходится – такая неудача может стать не только поводом для насмешек. Это не беда – Айк обычно легко затыкал смеющиеся глотки свинцом. Здесь дело могло обернуться и большими финансовыми проблемами. Да и плановый ремонт уже нельзя было оттягивать. Хорошо еще, если с командой расплатиться удастся.
- А не организовать ли нам встречу старых друзей, кэп? - ехидно осведомился боцман снизу разглядывая предполагаемого виновника несчастий. По иному при таком росте и не получалось. -- Может боги и смилостивятся, мастер Гуро? Или может быть сразу за борт? – гоблин обернулся к стоящему вахтенным офицером гному-комендору.
Идея любопытная, но не думаю, что она пойдет вам на пользу, мой друг, - гоблин удостоился внимания аж шести равнодушных глаз. Неприятно, но большая часть из них принадлежала короткому четырехствольному пистолю, заряженному, судя по раструбам стволов, картечью. Выстрел на таком расстоянии – это просто кровавый фарш. Как раз на ужин команде. Впрочем, эта четверка глаз исчезла в кармане кителя столь же быстро, как и появилась, оставив на виду только два обычных, вполне гномьих . Ну за исключением обычного в таких случаях холодка, но робких ребятишек на «Колибри» отродясь не водилось. – Эльфы как-то не имеют привычки брать пленных. Или вы забыли, мой друг? В общем, как вы правильно заметили, проще сразу за борт!
-За борт успеете! Экстренное всплытие! Полетные баллоны отстрелить! – Айк разглядел как с дирижабля, словно с потревоженного улья, посыпались эльфийские планеры. – Нас заметили! Боевая тревога! Ходу, господа, ходу! Наверх!!! Джаггертаун и его бабы ждут нас!

**04**
Ветер трепал серый воротник форменной куртки Эйрона Гелмиира. В звании хантера второй степени Воздушного Флота Его Величества Императора эльф возглавлял авиакрыло-«семерку», готовящееся к бомбардировке обнаруженной субмарины. Зоркий юнга- сигнальщик, вооруженный эльфийской магией и снабженный отличной просветленной гномьей оптикой, успел заметить, как в черной непроглядной толще Внутреннего океана буквально на полминуты появилось светлое пятно, а на фоне светлого пятна проступил четкий веретенообразный контур подводной лодки.
Очертания обнаруженной цели не совпадали со знакомыми профилями подводных крейсеров Императорской Армады, и сигнальщик махнул зеленым флажком боевого вылета…
Несмотря на победу в Войне, Империя Хорроса продолжала методично просеивать воздушные и водные просторы Системы, скрупулезно уничтожая своих врагов… или того, кто окажется на них похож. Это не было проявлением жестокости или мстительности – высоколобые эльфы считали себя выше низкородных эмоций – это была имперская целесообразность.
Аэропланы летели клином, готовясь атаковать цель. Хантер трижды махнул рукой, затянутой в красную крагу, и задняя тройка истребителей заложила крутой левый вираж . Гелмиир проводил обычный маневр – первая тройка со своим командиром загоняли дичь, а вторая тройка боковой атакой отправляла ее к Великим Праотцам, или к кому угодно… кто найдется в необъятной океанской толще…
Субмарина на исходе экстренного всплытия, словно гигантский финвал, в изящном прыжке выскочила из океана. На форштевне коротко блеснули серебряные крылья, два гребных винта мгновенно перемололи воздух в белое облако брызг. Сейчас субмарина нырнет вновь, скорость ее на несколько минут упадет… и карающая судьба настигнет ее. Красота и изящество – это прерогатива Империи и никого больше. Эйрон усмехнулся, запоминая неповторимый пейзаж воздушной атаки, крепче сжал штурвал левой рукой, а правую уверенно положил на рычаг бомболюка…
… Но субмарина не собиралась возвращаться в океан. С правого и левого борта подводной лодки внезапно «вспухли» продолговатые летательные баллоны. Это было для эльфа неожиданностью – он впервые наблюдал такую высокую скорость превращения плавающего аппарата в летательный. За гребными винтами лодки, что-то блеснуло, и на одной оси с ними появилось еще по паре… воздушных пропеллеров, превративших обычную гребную установку в мощную воздушную турбину. Но главный сюрприз последовал дальше. Где-то на борту открылась заслонка, и вверх вырвался столб густого дыма. Гелмиир посчитал это просто выхлопом паровой установки, но черное облако разрасталось с невероятной скоростью. Его клубы уже зацепили аэроплан Гелмиира и ведомую им тройку. Сквозь пелену дыма хантер увидел человека, бегущего по палубе к носовой турели, и… дернул рычаг, сбрасывая бомбы…

Через несколько секунд эльф вылетел из черного облака и заложил правый вираж, надеясь привычно увидеть на месте падения бомб опадающую от взрывов воду и обломки цели. Но какого было его удивление, когда перед его глазами вновь появилась субмарина. Пенный след от ее воздушной турбины показывал, что подводная лодка успела уклониться от удара, резко повернув вправо, и теперь пузыри от впустую сброшенного смертоносного груза вспухали в стороне. Фигурка на носу лодки развернула турель, и выпущенная очередь вспорола воздух совсем рядом с крылом биплана. Эльф свечой взмыл вверх, но один из его ведомых не успел и вспыхнул ярким пламенем. Но стрелку не повезло – другой пилот срезал его ответной пулеметной очередью…
… В черное облако завесы тем временем влетела вторая тройка хантеров. В этот момент внутри непроглядных черных клубов внезапно взорвался фейерверк мелких вспышек… а затем черноту вспорол сноп оранжевого пламени, и из коварного тумана… вылетел только один оставшийся аэроплан… Обломки двух других столкнувшихся истребителей медленно падали в океан…

…Боцман бежал к турели. Труп подстреленного комендора висел, зацепившись за леера. Гоблин подбежал к установке Гатлинга и одним ударом лапы оправил висящее тело в бескрайнюю могилу – пустая человеческая оболочка безжизненным кулем полетела в океан. «Бывает», - подумал про себя гоблин, передергивая затвор и складывая когтистые пальцы в магическую фигуру, - «Теперь золото ему ни к чему… Стихи получились?! Агр’ ха-а… Теперь неудачник Вигг свободен!».
Черный дым распадался на отдельные клочья и таял, гоблин удовлетворенно осклабился. Дымовая завеса или, как называл ее экипаж – «Каракатица» - отработала успешно и унесла жизни двух эльфийских ублюдков. Боцман рванул на себя турель, ловя в перекрестие прицела очередного листоухого. То ли гоблинская ворожба – его остановившееся на короткий промежуток сердце и палуба, замершая неподвижно в некоем волшебном пузыре пространства, то ли удача – силуэт атакующего аэроплана совпал с контурами далекого эльфийского дирижабля, облегчая прицеливание, но выпущенная очередь разорвала одну из правых плоскостей летательного аппарата и уткнулась в его двигатель…

…Гелмиир чуял гарь горящего двигателя, чувствовал боль в раненой ноге, слышал вой подбитого биплана. Последнее, что он увидел, были истребители – истратив весь боекомплект, потеряв командира и половину состава, они возвращались к аэростату, застывшему в небе далекой блестящей точкой. «Смерть для воина есть освобождение от обязательств», - вспомнил эльф. Из последних сил хантер выровнял аппарат, пытаясь спланировать на гладь воды. Сильный удар о штурвал – и он потерял сознание…

**05**
Небо над портом было затянуто густой серой пеленой. Парцелла с мрачным именем Негрос заканчивала свой суточный оборот, и на горную долину, выходящую к узкому заливу в устье Джерны, стремительно опускались промозглые сумерки. Миллионный Джаггертаун засыпал подобно орку после утомительной смены в Сталелитейне. Присыпанные угольной гарью глаза окон слипались. Тело вздрагивало с последними ударами заводских молотов. Невнятная металлическая скороговорка железнодорожных составов прерывалась пронзительными всхлипами вечерних фабричных гудков. Но сердце города – порт – билось ровно в любое время дня и ночи…
Гавань на Негросе была единственным местом в Системе, где ее обитатели пытались делать вид, что готовы терпеть друг друга. Гномам – владельцам шахт, фабрик и верфей – нужен был сбыт. Заносчивые эльфы снисходили до того, чтобы покупать предложенный товар. А плебеям города – оркам, гоблинам и людям – было наплевать друг на друга и на всех остальных, пока в кармане оставался хоть один ланг на кружку крепкого эля. Негласный пакт взаимного ненападения создал здесь диковинную атмосферу: неподалеку от гигантских грузовых дирижаблей Империи Хорроса, застывших в кольце охранения сигарообразных ваншипов, в воздухе гавани висели редкие каперские корабли и субмарины.
Прижимистые обитатели далеких факторий загадочного Хайда предпочитали оставлять свои суда на водной глади фиорда, перекачивая дорогой гелий из летательных баллонов в цистерны. Уставшие экипажи искали развлечения в нейтральной зоне порта. Одни, успокаивая себя, ласкали эфесы кортиков, проверяя забитые в них заряды картечи. Другие, нервно ежась, сжимали в потных ладонях рукояти длинноствольных револьверов. И все без исключения сдерживали за стиснутыми зубами проклятья в адрес своих врагов. Применять боевое волшебство не рисковали даже высоколобые эльфы. Причина была проста. Радея за свой бизнес, гномы – асы прикладной магии – разбросали по закоулкам Джаггертауна тысячи смертельных ловушек для нарушителей неписаных правил столицы. Бородатые воротилы не жалели своих ресурсов, направленных на процветание торговли, и эти вложения себя оправдывали.
… В таверне «Умбра» за клавишами механической пианолы сидел престарелый гоблин. Он накладывал на ноты звучащей программы свои синкопы, и по сумрачному помещению растекалась тягучая завораживающая мелодия.
Доносилась она и до дальнего угла, который облюбовали для деловых встреч завсегдатаи – капитаны-пилоты пиратских кораблей. Одним из них был капитан «Колибри». Настроение Длиннорукого было ниже донного шпигата – субмарина, хоть и ускользнула от листоухих преследователей, сильно пострадала. И счастливое возвращение в Джаггертаун, тем не менее, подарило пирату ворох проблем – от полупустой корабельной казны до поврежденного легкого корпуса. Добычи от четырехпалубного «купца», выпотрошенного двумя неделями ранее, едва хватило на то, чтобы расплатиться с матросами экипажа и выплатить солидный аванс Мастерским Блинкера. Хапуги-гномы только на таких условиях согласились поставить потрепанный корабль в сухой док. А офицерский состав «Колибри» оставался пока ни с чем, уповая только на твердое слово и изобретательность своего капитана. Сходя с трапа, Айк надеялся лишь на везение – либо в азартной игре, либо в поиске сговорчивого кредитора. И только где-то глубоко-глубоко болезненной занозой саднило желание тряхнуть мошну злосчастного пассажира.
За квадратным столом расположились четверо старых знакомых.
- Фул хаус с первой руки! – обрадовано произнес Айк, глядя на кости. Это был его первый удачный бросок за весь вечер. Всея наличность Длиннорукого уже давно перекочевала в карманы партнеров по покеру, и он поставил на кон одну из своих находок. Фляга возвышалась над грудой монет и ассигнаций, которых уже с лихвой хватало на покупку первоклассного эсминца. Из-за ее зеленого стекла на игроков мутным взглядом смотрела черная голова. Плавая в формалине, она время от времени прилипала пухлыми губами к прозрачным стенкам, посылая сидящей четверке двусмысленные поцелуи.
- А тебе стало везти, Рукастый! – хмыкнул кряжистый О’Брэйн и огорченно дернул головой. Это движение смахнуло дюймовую женскую фигурку с плеча гнома. Живой сувенир из джунглей Хайда повис на тонкой золотой цепочке, продетой сквозь мохнатое ухо работорговца, и жалобно запищал.
-Сегодня фортуна целует меня, завтра тебя… взасос, Трог! - Айк сгреб кости в кожаный стакан и передал по кругу.
-Ну-ну! Что-то ты сделал такое, что она прямо отдаться тебе готова! Такой фарт с эльфами, мда-а-а, - долговязый орк-полукровка Гуннар щелкнул портсигаром, ловко срезал желтым клыком кончик сигары, неторопливо разогрел и раскурил ее и только после этого сделал бросок.
- Пара! Вот дерьмо!
Четвертый игрок молча собрал кости и небрежно высыпал их на сукно. Расклад оказался мусорным – ни одной комбинации не выпало. Смуглый человек не сказал ничего – он лишь сверкнул глазами в адрес везунчика. Хозяин и прайм-пилот воздушного фрегата, промышлявшего у Хорроса, вообще был скуп на слова. Он только пил больше всех, опустошив уже все запасы на столе.
Рядом с каперами возник косноязыкий служка с запечатанной бутылкой в руках.
-Вам п-п-передали, - выдавил он из себя.
В отдалении, в чаду таверны кто-то махнул рукой.
-«Слеза Йорика»! Двенадцать лет! – бородатый Трог взял угощенье и встряхнул его.
… Внезапно что-то больно впилось в ногу Айка. Пират заглянул под стол – шныряющие в поисках объедков псоиды еще ни разу не позволяли себе такой наглости.
…Но внизу никого не было. Сапог был цел.
…Вдруг над его головой раздался звон разбитого стекла и странное хрипение. Выдергивая родной пеппербокс из голенища и взводя курок, Айк резко выпрямился…
…Три его партнера застыли в креслах. Жизнь уже покидала их. У гнома, орка и человека глубоко в горле застряли странного вида прозрачные зубчатые диски. Все деньги были залиты кровью и виски. Внутри ровно срезанного остатка бутылки зловеще подрагивала распрямившаяся пружина неведомого прозрачного механизма.
Взгляды умирающих были обращены на Длиннорукого. Голова в банке ухмылялась…

**06**
Сознание Гелмиира выплывало из темных глубин обморока так же, как совершал Хаалкен Великий свое восхождение на Священную гору К’таа’л в древней эльфийской легенде – с огромным трудом, тягуче и натужно… Холод воды, выплеснутой в лицо, хантер почти не почувствовал.
- Очухивается, вроде, листоухая тварь…
Эйрон открыл глаза, одновременно ощутив на лодыжках и запястьях тугие путы. Прямо перед ним скалил клыки дюжий орк в коричневой кожаной куртке с серебряными галунами (явно с кого-то снятой). Рядом с ним стоял не уступавший ему ростом светловолосый человек в черном жилете, надетом на голый торс. На поясе в кобурах у него висела пара тяжелых револьверов. На плече виднелась татуировка – черный шипастый круг. И хотя во рту у него не хватало нескольких зубов, а слова он выплевывал словно тяжелые латунные пули, в его серо-голубых глазах явно был виден крепкий житейский ум – и явно недюжинный.
- Хорошо, Рорк. На вахту. Я займусь нашей находкой.
Джок Уэйнрайд был одним из лидеров преступного клана «Черный круг»- она состояла из людей и орков, хотя для некоторых «работ» изредка привлекались и гномы с гоблинами. Занималась банда многим – публичными домами, притонами, взимала свои «налоги» с городских рынков, поставляла запрещенные зелья и решала «серьезные проблемы» на окраинах Джаггертауна, после чего муниципальная полиция подсчитывала трупы. Но основную прибыль приносила в «Черный Круг» работорговля.
Сейчас Уэйнрайд был капитаном торпедного катера «Рапира», промышлявшего пиратством в Ближнем океане. Мелкие торговые и пассажирские суда быстро сдавались на милость победителя под прицелом четырех труб торпедных аппаратов, а от эсминцев и крейсеров охранения катер уходил на своих 30-ти узлах, успешно покидая зону поражения корабельной артиллерии. Захваченные суда либо просто грабили, либо уводили с них будущих рабов – этот лакомый кусок деятельности «Черного Круга» Джок, с интервалом в две недели, делил с Трогом О’Брэйном, что сейчас отдыхал от своей «рабочей смены» в портовых кабаках Джаггертауна.
Двухнедельный улов живой добычи был неплох – торговец гном с Хайда (можно потребовать хороший выкуп)вместе со своим поясом, полным золотых монет, трое девиц-миссионерок (в бордель), гоблины из команды потопленного парохода (сгодятся для работы на шахтах Негроса или плантациях Хайда), ну и на десерт - редкая дичь – эльф- офицер с подбитого кем-то аэроплана, раненый и полуобморочный от жажды.
- Нда…
Последнее Джок изрек как бы про себя, задумчиво прищурив глаза. Нечасто попадали к нему такие, как он любил выражаться, «экземпляры». И раз уж попался эльф-хантер, то надо быстро решать, что с ним делать дальше. Продать как раба-трудягу? Слишком глупо- обитателей Системы, пригодных для таких простых физических работ, Джок пленял десятками Обменять пленника на императорские ценные бумаги твердого курса – вариант хороший, но после этого «Рапира, а затем и он сам наверняка попадут в поле зрения эльфийской Верховной тайной стражи, могущественной даже в Джаггертауне. А это, мягко говоря, было чревато не очень приятными последствиями –листоухие проныры в таких случаях не церемонились ни с кем. Просто продырявить его сейчас из восьмизарядной «Лорен» и выбросить за борт? Зачем вообще тогда идиот Рорк спасал его? Еще и пресную воду на него тратили…
Уэйнрайд скривил ироничную гримасу, не спуская глаз с эльфа, а руки с револьвера. Необходимо было принять единственно верное решение.
Эльф дернулся, пытаясь проверить путы на прочность. Джок резким ударом ноги в живот «согнул» лежащего пленника пополам.
- Норов демонстрируешь? Ну-ну, бывает… Только Рорк у нас большой мастер по веревочным делам – много ваших шей перетянул во время войны… да и после. Лежи смирно, а то снова пригрею.
Джок произнес это с некоторыми носками ласковой заботы в голосе, как обычно обращается Мастер к ремонтируемой им машине. Дескать, кривошипы старые, да и масло поменять не помешает. Но ничего страшного – просто такие вот дела.
Работорговец отхлебнул крепкого дьяри из посеребренной фляги, вручную расписанной вязью гномьих рун «на удачу», и решение пришло само. В калейдоскопе занятий банды были дела, кои Джок в мыслях относил к разряду «особых». К примеру, сбыть гномам или эльфам неизвестный артефакт или убрать несговорчивого городского чиновника. Может прямо так, с палубы, эльф и не годился для таких сложных занятий, Но если…
Уэйнрайд не очень любил отягощать свой ум долгими раздумьями. Он резким движением сорвал с шеи хантера офицерский медальон и отправил его за борт, будто окончательно подчеркивая его, Гелмиира, бесповоротный разрыв с прошлой жизнью.
Джок повернулся к капитанскому мостику, на котором пока хозяйничал боцман.
-Рорк, шестеренка тебе в глотку, до Джаггера уже рукой подать. Малые обороты! Ворочай туда, где тиши побольше, а народа поменьше. Нашему дорогому гостю надо в Мастерскую Нубуса – слегка подправить личико…

**07**
Бежевый квадрат извещения с гербом Джаггертауна и восьмиугольной фиолетовой печатью Департамента муниципальной полиции, вынутый Рубусом из конверта, пришедшего по пневмопочте, гласил:
«Конору Доббину Рубусу, проживающему по адресу: Западный сектор, Седьмая улица, дом 119. Род занятий – ученый.
По получению сего извещения немедленно явиться в 16 участок Департамента полиции. В случае неявки…»
-Нда-а…
Формальности Конор дочитывать не стал. Гномы в принципе были законопослушны, по крайней мере, внешне, предпочитая грубому и примитивному миру преступности сложный мир изобретательства и торговых махинаций.
Не был исключением и Магистр Механики. Кратко выругавшись, он нехотя направился в гардеробную. Рубус сменил шлепанцы и халат на куртку, брюки и кожаные ботинки на толстой подошве. Привычно сунул в карман медный жетон проездного билета на трамвай и пачку жевательного табака, на тот случай, если его «поход» затянется.
Голова Конора была занята мыслями о возможных причинах вызова в полицию – сколь неожиданного столь и малопонятного…
-Проходите. Прямо по коридору и налево.
Помяв в руках извещение, орк-дежурный указал гному нужное направление. Рубус направился туда, по пути встретив грязного пропойцу-гоблина, которого тащили два рослых полицейских-человека.
- Да не брал я ничего! Говорю же, кошель с монетами просто валялся на дороге! Клянусь Атанотом!
Конор свернул налево и уперся в дверь с многозначительной табличкой «Отдел убийств». Дело окончательно приняло дурной оборот. Пожалев, что перед тем как отправиться в органы власти, он не проконсультировался у знакомого стряпчего, Рубус повернул медную ручку двери и вошел внутрь.
В кабинете пахло пылью бумаг, лежащих на огромном стеллаже, и кислым табачным дымом из медной пепельницы, наполненной окурками. Пепельница стояла на столе, а за столом сидели три человека. Двое, судя по гражданской одежде, простые детективы, а третий же, вероятно, начальник отдела, в лейтенантской форме. Тяжелые взгляды обитателей кабинета уперлись в Конора.
- Конор Рубус, по получению изве…
- Давно вас ждем.
Лейтенант, не представив ни себя, ни своих коллег, небрежно показал рукой, с зажатой в ней сигаретой, на свободный стул у стены. Два детектива откинулись на спинках своих сидений, обменявшись многозначительными ухмылками. Конор редко выбирался из своих лабораторий в разные муниципальные службы, а, тем более, в полицию, и такое хамоватое отношение к видному ученому вызвало у него некоторое раздражение. Но, поймав себя на этом внезапном чувстве, Рубус сразу привычно подверг его анализу – удивляться, в принципе было нечему – в полицию обычно набирали людей, а эта часть населения Негроса, всегда отличалась тем, что при любом удобном случае вымещала на окружающих свои малопонятные комплексы.
Гном присел, лейтенант кивнул одному из детективов. Тот, демонстративно поправив наплечную кобуру с казенным короткоствольным «Бульдогом», взял из папки, лежащей перед собой, какие-то бумаги и приступил к делу…
- Я детектив Том Клостер. Вы, как я понимаю, один из Магистров Механики Академии…
-Да, именно так.
Рубус мог и не отвечать.
- С санкции комиссара, с настоящего момента…
Гном внезапно почувствовал изжогу…
-…вы привлечены к расследованию дела, в качестве технического эксперта…
Изжога не прошла. Конор мысленно перебрал все известные ему ругательства. Он ждал чего угодно, но только не этого. Но поскольку Академия частично финансировалась из городского бюджета, полиция имела право привлекать специалистов к своим расследованиям, причем совершенно бесплатно. Это случалось редко, но, тем не менее, случилось. Причем приключилось это именно с ним. Магистру вновь выругался про себя – ему вполне хватало академического жалования, но свое время и независимость он ценил чрезвычайно дорого…
-… в портовой таверне «Умбра» произошло тройное убийство с помощью неизвестного механизма. Нам требуется ваша экспертная оценка.
Детектив достал из-за спины коробку, поставил ее на прожженное сукно столешницы, снял крышку и кивнул Рубусу, подзывая его посмотреть.
Ученый уже кипел внутри от негодования, но встал и медленно подошел к столу…
-Вот… - Клостер показал пальцем на коробку. - … изъято на месте преступления.
Гном заглянул внутрь, и увидел осколки бутылки и четыре странного вида прозрачных зубчатых диска рядом с невиданным приводным механизмом с большой пружиной.
-Э-э… Сейчас ничего не готов ответить… - Рубус замялся, но академическая вежливость возобладала, - …господа. Надо…
- Да, собственно… - перебил его Клостер, ничего больше не добавляя. Но гном понял, что тот подразумевал. Мол «знаем мы вас, осторожных академиков. Как что, так надо подумать».
- Вот еще, - детектив опять выудил из-за спины какую-то большую банку из зеленоватого стекла. Внутри ее плавало что-то большое и малопонятное. Второй детектив снял со стеллажа большой потертый саквояж с уже знакомым восьмиугольным клеймом, сложил туда коробку с механизмом и запечатанную флягу, закрыл его и выдвинул на середину тесной комнаты.
- За два дня успеете?
Изжога вновь подкатила. Рубус оглядел полицейских – все трое смотрели на него с плохо скрываемой насмешкой. Гном понял, что никто из них и не собирается доставлять ему вещественные доказательства на дом, и сам взялся за кожаную ручку саквояжа…
- Вот тут распишитесь, господин ученый…
Терпение Рубуса лопнуло. Он опустил тяжелый саквояж на пол, достал из внутреннего кармана свои карточку и положил ее перед носом удивленного лейтенанта.
- Вот сюда доставьте, пожалуйста! – гном сделал ударение на последнем слове, – в лабораторию Магистра Механики Конора Доббина Рубуса, господин… э-э-э… сержант.

**08**
Два сигарообразных баллона скользили в бреющем полете над заброшенной угольной гаванью. Ливень остервенело барабанил по прорезиненной ткани аэростатов – казалось, что этой ночью далекий Океан решил выплакать самого себя на столицу Негроса. Еле слышно поскрипывала сеть стальных строп, удерживаюших «Рапиру» воздухе, да глухо рокотали кормовые пропеллеры, размалывающие дождь в два туманных шлейфа. Катер изредка сбивал килем черепицу с крыш закопченных полуразрушенных домов, намертво вцепившихся в скалы. Каждое такое касание отдавалось у Джока в печенке, но он лишь скупо процедил:
- Меньше шума, Рорк.
Рулевой усмехнулся в ответ и смачно сплюнул на палубу – они оба знали, что в такое время в зачумленную гавань на гиблой окраине Джаггертауна не сунется никто. Сегодня на «Рапире» был ценный груз, и торговцы «живым мясом» выходили в точку рандеву нетрадиционно – с неба. Финишные фарлонги полета миновали, и спущенный якорь зацепился за трос, натянутый над развалинами.
-Й’аа-гг. Прибыли.
Орк повернул ручку машинного телеграфа, где-то в глубине отсеков вздрогнул двигатель, пропеллеры крутанулись в последних оборотах и замерли.
Пара дюжих матросов бережно вынесли из трюма безжизненное тело эльфа и опустили его в висящую на тросе корзину фуникулера. Джок спустился следом, ловко соскользнув по якорной цепи.
- Я в город. Остальных – как обычно, - отдал команду Уэйнрайд снизу и повелительно рыкнул двум оркам, замершим рядом. – Что замерли, звери? Крутите лебедку! Да поживее!

- Нуби! Нуби! Кыс-кыс-кыс!
Этот настойчивый зов вернул Эйрона в реальность. Эльф с трудом выплюнул пахнущий дурманом кляп и осмотрелся. Он лежал связанным в углу просторного помещения без окон. Вдоль кирпичных стен громоздились полки с разноцветными сосудами, булькающими ретортами, металлическими змеевиками и перегонными кубами. Под высоким сводчатым потолком шипели горящие газовые рожки. В центр зала врос зловещего вида керамический стол, увешанный десятками хромированных приспособлений.
Кованая дверь с протяжным скрипом распахнулась, и на пороге появилось низкорослое существо, облаченное в длиннополый сюртук и старый кожаный передник. Лысина трупного цвета, плоский кошачий череп, короткие обглоданные уши. Но странным было то, что физиономия существа постоянно оставалась вне фокуса зрения, будто ее окружало какое-то еле заметное дрожащее облако горячего воздуха. На размытом неведомом образом лице четко выделялись лишь черные провалы глаз да узкая алая пасть, украшенная двумя рядами острых зубов.
- Джок, - раздраженно проворчало существо. – Если ты не перестанешь меня доставать, клянусь Кт’л-хаа, я очень скоро порежу тебя в лоскуты.
- Брось, Нуби! Немного здорового юмора в твоем душном логове – это немного освежает! А где твои «мышки»? Для тебя есть работа! – Уэйнрайд грелся у открытой топки большой чугунной печи.
-Работа? – морфер семенящей походкой приблизился к Гелмииру. – Эта? М-мм! Хороший экземпляр! И что хотим?
- Мы хотим хорошего морфинга без потери качества товара, – вдруг раздалось ниоткуда, и пленнику показалось, что все присутствующие вздрогнули. От стены отделилась фигура в коричневой монашеской накидке с капюшоном. Сердце Эйрона учащенно забилось – он ощутил знакомые эльфийские вибрации.
- Ни-и? Илль-ле! – Гелмиир перешел на высокий язык. – Кто ты? Помоги!
- Ри-им! Тл-ле! – коротко бросил незнакомец. – Я твоя карма, щенок!
- У тебя теперь новая жизнь! – эльф в капюшоне вернулся к низкому говору. – И сейчас я ее хозяин! Здесь тебе не Когорта Пятой Печати!
Незнакомец повернулся в морферу.
- Нубус! Мое время время дороже твоего! Приступай!
Хирург выбрал из дюжины камертонов, висящих на шее, два нужных и ударил ими друг о друга. По лаборатории поплыл тоскливый вибрирующий аккорд.
- Мыши!
В коридоре послышался топот, и в зале появились два угловатых гоблина. У каждого из них в разинутой пасти болтался обрубок языка, а в пустых глазницах шевелились вживленные ушные раковины летучих мышей. Оба подмастерья синхронно ворочали квадратными головами, настраивая свои эхо-локаторы. Обнаружив жертву, они срезали с хантера одежду и неторопливо распластали его на столе. Умелые лапы сняли с пленника старые путы и намертво пристегнули тело эльфа десятками ремней.
- Только портрет? – Нубус медлил. – А пальцы? А эти узкие стопы? Любой толковый констебль учует в вашем товаре дух Хорроса.
Джок мало что понимал в причитаниях морфера, но интуиция подсказывала ему – хирург, пользуясь случаем, просто набивает себе цену.
- Ладно, Нуби! – Уэйнрайд нутром чуял, что пленника можно продать за очень хорошие деньги. Настолько хорошие, что можно допустить некоторые издержки. – Делай, что знаешь!
- Ну вот и славненько! – морфер словно ждал этого. – Всего сотня лангов сверху…
Вокруг стола сразу же началась деловитая суета. Подмастерья замкнули на теле эльфа множество зажимов и крючков, соединив с разнокалиберными блоками и гидравлическими тягами. Хирург тщательно настроил механизмы, взял в руку скальпель и открыл пусковой клапан…
Под мрачными сводами раздался пронзительный крик…

**09**
Главное здание Академии возводили архитекторы-гномы, что было заметно даже незнакомому с тонкостями стилей наблюдателю. От громадного пятиэтажного сооружения с дюжиной колонн, облицованного плитами темного мрамора. Прямо-таки веяло академической солидностью. Рубус подошел к дверному проему, на фоне которого выглядел карликом, и не без труда толкнул массивную дверь. «Меня! В полицию! К этим хамам!» - ворчал Рубус. – «Вот как напишу сейчас жалобу Ученому Секретарю…»
Ученый Секретарь Совета, историк Марвин Арракс, совершенно неожиданно для Конора возник прямо перед ним, словно оправдывая свое прозвище «Архивный Призрак». Он и впрямь был похож на потустороннее существо – худой, необычно высокий для гнома, с белыми волосами, заплетенными в жидкую косичку, вечно путающийся в своей мантии.
-Э-э, Конор, успешного дня вам…
- И вам также успешного дня, Марвин, - произнес Рубус стандартное приветствие, от неожиданности забыв про свое намерение.
- Тут из полицейского управления для вас кое-что прислали. Бумаги я подписал. Вещи в Третьей лаборатории.
За подковообразным главным зданием на отгороженном участке располагались небольшие флигели, в которых оборудовались лаборатории для различных Корпусов Академии.
- Конор, я вас провожу, пожалуй, - неуверенно начал Арракс. Рубус удивился, но промолчал, кивнув в знак согласия.
Несколько шагов они прошли молча, затем историк неуверенно продолжил:
- Послушайте, Конор… У вас нет какой- нибудь статьи для «Вестника»?
Очередной номер «Вестника успехов Академии» должен был выйти на следующей неделе. Рубус ничего не планировал в нем публиковать.
- Ну-у… если быстро доделать обзор по новым двухцилиндровым, то найдется… только зачем? Вроде и так солидный выпуск получался. Сеннер обещал к нему закончить свою…
-Да лучше он бы ее не начинал! – в сердцах рубанул историк и отвернулся. Рубус замедлил шаг.
- Марвин, что произошло?
- Да в прошлом году мы разрыли древнее поселение гоблинов рядом с Восточным кряжем. Недалеко от Барги. А у них был интересный обычай – при окончании правления династии хоронить последнего короля вместе со всеми документами эпохи. Видимо, чтобы «груз истории» не давил, - усмехнулся историк.
– В общем, куча новых письменных источников. Архивисты прыгают от радости. А потом вдруг выясняется, что данные половины находок противоречат уже имеющимся.
- Но ведь так часто бывает?
-Бывает. Но в этот раз что-то больно уж много. И вроде-то события описываемые узнать можно, но все не в том порядке. Возникла серьезная дискуссия… в общем решили привлечь к данной проблеме нумерологов. Сеннер, самый авторитетный здесь, взялся проверить используемый критерий надежности источника и разработать улучшенный, если понадобится.
Рубус кивнул. Академик Маркус Сеннер, известнейший специалист в области нумерологии вероятностей, разумеется мог оказать существенную помощь.
- Так вот, - продолжил Арракс. – На днях я получил от Сеннера предварительные результаты. Сейчас мы пользуемся нумерологическим критерием, основанным на хронологической шкале. Попросту говоря, строится шкала времени, считающаяся постоянной. На нее как бы «нанизываются» события, которые имеют различную степень достоверности. Когда наберется солидный блок таких событий, то уже можно делать выводы о вновь полученных результатах… - историк вздохнул. – Сеннер построил нумерологическую модель абстрактной истории и стал вносить туда ошибки, чтобы посмотреть, как они отлавливаются нашим критерием. И как по вашему, Коннор, какова, по мнению Сеннера, надежность наших методов?
- Ну, наверное, процентов восемьдесят-девяносто…
Историк остановился и посмотрел себе под ноги.
- Сорок пять. Это при непредумышленной ошибке. Если же ошибка вносилась умышленно и дублировалась, то десять.
Рубус от удивления потерял дар речи.
- Теперь вы понимаете, Коннор, в каком мы положении? Я уверен, Сеннер перемудрил где-то, но как это доказать кретинам из Министерства. Если мы это опубликуем, то нам не дадут больше ни гроша. Скажут: если вы не можете отличить ложь от истины, на что вам давать деньги?
Рубус, постепенно приходя в себя, кивнул:
- Да уж, архивистам не позавидуешь тогда. А что сам Сеннер говорит?
- Ничего. Я его не видел две недели. На звонки он не отвечает. И не только архивистам, но и всем историкам. В основе любого исторического описания тот же метод хронологической шкалы. Сдвинешь ее – и все события сразу съедут на пару веков… Кстати Сеннер предлагает новый, скромно названный им «Интегральный Критерий Сеннера», попросту ИКС, учитывающий хронологию, экономику, техномагическое развитие и еще кучу разных показателей… И вот по этому критерию – слышите, Конор? – Наш Джаггертаун вообще не мог быть основан на этом месте. Я сам специально два дня проверял! Ладно… Прошу вас, не распространяйтесь об этом, я и так только вам об этом рассказал… И подумайте насчет статьи…
Рубус кивнул и остановился у флигеля Третьей лаборатории, глядя в спину уходящему историку.
– В общем, куча новых письменных источников. Архивисты прыгают от радости. А потом вдруг выясняется, что данные половины находок противоречат уже имеющимся.
- Но ведь так часто бывает?
-Бывает. Но в этот раз что-то больно уж много. И вроде-то события описываемые узнать можно, но все не в том порядке. Возникла серьезная дискуссия… в общем решили привлечь к данной проблеме нумерологов. Сеннер, самый авторитетный здесь, взялся проверить используемый критерий надежности источника и разработать улучшенный, если понадобится.
Рубус кивнул. Академик Маркус Сеннер, известнейший специалист в области нумерологии вероятностей, разумеется мог оказать существенную помощь.
- Так вот, - продолжил Арракс. – На днях я получил от Сеннера предварительные результаты. Сейчас мы пользуемся нумерологическим критерием, основанным на хронологической шкале. Попросту говоря, строится шкала времени, считающаяся постоянной. На нее как бы «нанизываются» события, которые имеют различную степень достоверности. Когда наберется солидный блок таких событий, то уже можно делать выводы о вновь полученных результатах… - историк вздохнул. – Сеннер построил нумерологическую модель абстрактной истории и стал вносить туда ошибки, чтобы посмотреть, как они отлавливаются нашим критерием. И как по вашему, Коннор, какова, по мнению Сеннера, надежность наших методов?
- Ну, наверное, процентов восемьдесят-девяносто…
Историк остановился и посмотрел себе под ноги.
- Сорок пять. Это при непредумышленной ошибке. Если же ошибка вносилась умышленно и дублировалась, то десять.
Рубус от удивления потерял дар речи.
- Теперь вы понимаете, Коннор, в каком мы положении? Я уверен, Сеннер перемудрил где-то, но как это доказать кретинам из Министерства. Если мы это опубликуем, то нам не дадут больше ни гроша. Скажут: если вы не можете отличить ложь от истины, на что вам давать деньги?
Рубус, постепенно приходя в себя, кивнул:
- Да уж, архивистам не позавидуешь тогда. А что сам Сеннер говорит?
- Ничего. Я его не видел две недели. На звонки он не отвечает. И не только архивистам, но и всем историкам. В основе любого исторического описания тот же метод хронологической шкалы. Сдвинешь ее – и все события сразу съедут на пару веков… Кстати Сеннер предлагает новый, скромно названный им «Интегральный Критерий Сеннера», попросту ИКС, учитывающий хронологию, экономику, техномагическое развитие и еще кучу разных показателей… И вот по этому критерию – слышите, Конор? – Наш Джаггертаун вообще не мог быть основан на этом месте. Я сам специально два дня проверял! Ладно… Прошу вас, не распространяйтесь об этом, я и так только вам об этом рассказал… И подумайте насчет статьи…
Рубус кивнул и остановился у флигеля Третьей лаборатории, глядя в спину уходящему историку.

**10**
В камере предварительного заключения время тянулось медленно, как тягучая смола. Скучно- серое вынужденное безделье прекрасно вписывалось в квадрат стен, выкрашенных темной краской с единственным окном почти под самым потолком, маленьким и, разумеется, забранным толстой решеткой.
Камера была двухместная, но Айк был в ней один. Он лежал на верхней откидной койке и смотрел в потолок. Четвертый день… сегодня четвертый день его, Айка – свидетеля категории С. Он механически-привычно прокрутил в голове недавние события – это все, что пока ему оставалось делать.
… По столу растекалась багровая масса. Горловые хрипы умирающих уже затихли. Такое было слишком даже для этого кабака, привыкшего к жестоким дракам, стрельбе и поножовщине. Айк инстинктивно соображал, что делать дальше – на него уставились несколько десятков настороженно-агрессивных глаз. Айк попробовал выйти из-за стола, но острая боль вновь пронзила ногу…
-Это он! Точно он! Проигрался и решил порешить всех! Я видел!
Неизвестный, оравший из толпы, немедленно подвиг ее к решительным действиям.
-Эй ты, брось «перечницу»!
Слева к Длиннорукому приближался гоблин - он был сильно пьян, и в руке у него была ножка от стула. «Срань!». Айк мысленно прицелился ему в узкий лоб... впрочем, уже мало что могло спасти его от самосуда тупой пьяной толпы.
Двое орков – знакомых Гуннара – вытаскивали револьверы. Одна секунда и ненависть полыхнет, будто яркое пламя.
Резкий выстрел картечью ударил прямо над головами толпы. На пестрый портовый люд сверху посыпались щепки. Растолкав всех к Айку приближались двое людей-громил, державших в руках крупнокалиберные дробовики. Позади них шел Вилли – Пузатый Клоп – хозяин «Умбры».
- Все заткнулись! Констебли уже в пути! А мне на хрен не нужна еще одна резня!
Толпа с недовольным ворчанием отступила от Длиннорукого.
Клоп повернулся к нему.
- Бросай ствол, Айк. Ничего личного, ты же знаешь. А то…
Капитан все знал и сам. Одно движение - и «быки» Вилли изрешетят его в клочья.
- Пошли вы все…
«Пеппербокс» стукнул о пол. Один из громил подошел к Айку, коротко замахнулся и…
… потом Длиннорукий глотал воздух, словно вылетевший из легких от удара прикладом, валялся на заплеванном полу, собирал сыпящиеся на него удары рук и ног, и, наконец, мутнеющее сознание зафиксировало несущийся навстречу его левой щеке металлический настил полицейского кэба…
Потом был допрос – он монотонно и подробно описывал детективу все, что знал. Детектив тщательно заполнял лист протокола, задавал несколько вопросов. Потом Айка отводили в камеру, чтобы через несколько часов привести в кабинет детектива опять и вновь повторить всю процедуру. Затем… затем его оставили в покое. Может появились другие подозреваемые, возможно это был один из приемчиков из полицейского арсенала. Впрочем, это было уже не важно… Главное, что это время надо было использовать по полной…
Длиннорукий сплюнул на цементный пол. Два давних и единственных друга – интуиция и опыт - сейчас работали на максимальные обороты, вытаскивая его из глубокой, воняющей дерьмом, задницы. По постановлению комиссара полицейского участка его могли держать за решеткой не более семи дней, из которых почти четыре он уже отсидел. В течении этого времени ему были запрещены любые свидания или вызов адвоката. По истечению семи дней, его представят муниципальному суду или в качестве свидетеля для дачи показаний по делу, после чего отпустят под подписку или залог. Возможен будет навешен и другой, гораздо менее приятный ярлык, ярлык обвиняемого. Но с такими-то доказательствами это было практически невозможно. Максимум штраф за просроченную перерегистрацию пеппербокса, а что касается артефакта во фляге, то его скорее всего прикарманили во время суеты после убийства… Оно и к лучшему. Айк задумался о другом, быть может самом неприятном факторе, а именно дружках своих погибших собутыльников.
О смуглом пилоте он ничего не знал. А вот у Гуннара и О’Брэйна в друзьях были очень малопривлекательные ребята, которые легко могут осложнить его жизнь. И объяснения Айка вряд ли их устроят. Да у него серьезная репутация в порту и среди каперов. Но их вотчина – Океан, а на суше много другой публики, и если за него возьмутся всерьез… Прятаться на Хайде? Это было не в его стиле. Он вновь вспомнил о пассажире. Этот вариант был сложным, но как бы он не оказался и единственным.
Айк приподнялся на локтях, услышав в коридоре шаги. Затем засовы лязгнули, караульный внес внутрь два раскладных стула, и в камеру вошли двое. Первым был уже знакомый детектив, второй же… показалась коренастая приземистая фигура… гном! Айк соскочил с нар, но… это был не Гуро. Дверь в камеру закрылась. Клостер и незнакомый бородач присели на стулья. Гном с брезгливым любопытством оглядел Айка. Детектив начал первым, и по его тону капитан понял, что его действительно не ждет ничего хорошего.
- Много говорить не буду – сразу перейду к делу. Через трое суток истекает ваш срок и вы без проволочек будете отпущены на свободу. Но даже не знаю, насколько эта свобода теперь будет для вас приятна. Именно поэтому полицейское управление настоятельно рекомендует вам сотрудничество…

**11**
Четыре священнослужителя Храма Атанота спускались по «серпантину» мостовых ночного города. Коричневые сутаны скрадывали их фигуры, а лица скрывались под капюшонами длинных плащей. Путь поздних странников начинался с верхних трущоб у одного из притоков Джерны – с тех окраин, куда не рисковал соваться ни один кэбмен, даже имея пару шестиствольных картечниц за поясом. Много раз вслед им загорались хищные глаза, но ни одна тварь не попыталась преградить дорогу идущим. Может быть, дело было в двух семифутовых святых братьях, которые намертво зажали между своих плеч третьего монаха. Или причина была в четвертом – вожаке. Он ни разу не обернулся и не проронил ни одного слова. Неумолимо двигаясь к ближайшей станции апвея, он словно скользил над сточными рвами и лужами нечистот. Когда два его рослых спутника запинались, поддерживая обмякшее тело третьего, вожак лишь раздраженно передергивал плечами, и этого было достаточно, чтобы здоровяки поспешно и, казалось, испуганно прибавляли шаг. От четвертого веяло какой-то зловещей энергетикой, испытать природу которой не находилось желающих.
Избегая встреч, святые братья старались держаться закоулков, проходных дворов и грузовых тоннелей. Вынужденно пересекая широкие улицы, они сторонились ярких газовых фонарей, предпочитая тень и полумрак.
Через час монахи вышли к своей цели.
Посреди площади высилась ажурная конструкция. От верхушки центральной опоры веером расходись консоли, к которым крепилась петля монорельса. На нем в ожидании отправления висел сдвоенный вагон апвея. Правая часть - освещенная и комфортабельная – для обеспеченной публики; левая - темная, затянутая сеткой – для простолюдинов. На крыше вагона громоздилась паровая установка. Гном-машинист уже загрузил топку углем, и из короткой трубы в небо Джаггертауна вылетали снопы искр. Поршни и шатуны были готовы привести в движение дюжину колес, застывших на рельсе, и продолжить спуск к центру столицы.

...На решетку ограждения станции с лязгом легла дубинка констебля.
- Святые отцы, какова цель вашего визита в Нижний город? Великому Атаноту не спится? Он переел устриц?
- Не богохульствуй, сын мой! Да пребудут с тобой четыре вздоха Двуликого! - ответ вожака прозвучал спокойно, но даже полудурок-гоблин услышал бы в нем металл.
Эйрон узнал этот голос – он принадлежал его соплеменнику из «мастерской» Нубуса. Одновременно с узнаванием, хантер ощутил на себе оковы и зуд многочисленных рубцов. Рослые конвоиры почувствовали пробуждение пленника, и стальные тросы, продетые сквозь обручи на шее, плечах, запястьях и щиколотках Гелмиира, натянулись до предела. Эти изменения мгновенно уловил и вожак, и интонации его заметно смягчились.
- Сын мой, нашему брату очень плохо. Тяготы посвящения подорвали его здоровье, и ему нужна помощь. Внизу, в Храме у Семи Углов братья уже ждут нас.
- М-даа? А что с ним? – человек-полисмен бесцеремонно сдернул капюшон с Эйрона.
- А-аа!!! Что за мразь?! – констебль резко отдернул руку. – В задницу всех Старших Богов!!
Лицо «недужного» монаха было покрыто густым слоем игл, которые при неожиданном прикосновении самопроизвольно встали дыбом и прокололи перчатку копа. Сквозь остроконечные заросли светились два больных мутно-желтых глаза.
Гелмиир попытался что-то сказать, но пристегнутый к небу язык не позволил это сделать, и вместо слов раздалось лишь нечленораздельное мычание.
- Наш брат – орк-горец с Черных Хребтов, – вожак выудил из складок сутаны несколько монет и ловко вложил их в карман полицейского кителя. – Он просит простить его, сэр!
- Проваливайте! – полисмен явно подсчитывал – стоит ли его травма десяти лангов.
Монахи торопливо забрались в темную часть вагона. Гном ударил в колокол, и машина начала движение.
Транспорт, покачиваясь, «плыл» вниз между фабричными трубами, шпилями и куполами спящего Джаггера. Иногда вагон, вздрогнув, останавливался, и тогда машинист выдвигал из кабины червячную тягу и замыкал ее на шестеренках гигантских подъемно-спусковых арок. Пролет монорельса медленно опускался вниз, и машина переходила на следующий уровень. Других пассажиров в отсеке не было, и охранники эльфа слегка расслабились.
Эйрон пытался собраться с мыслями, но одурманенный разум вспыхивал лишь эпизодами из «прошлой» жизни. Он видел плац у Дворца Неизменных, огни фейерверков. Затем память высветила палубу ваншипа и флаги семафора, дающие разрешение на взлет...
- Тебе хана, Длиннорукий!! – раздался внизу злобный визг.
Вагон проплывал рядом с высокими стенами, опутанными колючей проволокой.
- Мы украсим твоими кишками дорогу до самой ратуши! – у запертых ворот мрачного здания бесновалась группа орков. Двое из них безуспешно пытались попасть камнями в зарешеченное окно на шестом ярусе. Самый горячий из нелюдей взобрался на мачту подвесной дороги и сделал меткий бросок. Но... видимо, орк добавил магию, позабыв о гномьем табу.
Две половины его тела рухнули вниз, пролетев перед взором эльфа.
- На выход, - послышалось над ухом хантера, и в его руку очередной раз вонзился шприц.

**12**
Все лаборатории Академии были построены по стандартному образцу и не относились ни к какому Корпусу. Основным требованием при их постройке была универсальность, дающая любому ученому возможность проводить там все нужные ему исследования... или почти все. Поэтому под внешней неказистостью флигеля скрывался настоящий склад всевозможных инструментов, деталей и реактивов. Если же чего-то не хватало, то по телефонному аппарату, висевшему на стене, можно было заказать недостающее оборудование, а заодно и бригаду орков для монтирования тяжелых устройств. Наконец, к одному из столов была привинчена печатная машинка, на которой можно было написать заключение о проведенном эксперименте. Ну, или отчет для полиции.
Первой мыслью подошедшего к крайнему столу Рубуса, оказалось привычное проклятие по адресу вечно все путающих эльфов. Потому что на лотке рядом с коробкой и пустой флягой лежала… голова. Голова странной окраски с открытыми глазами. Рубус выругался и схватил сопроводительную бумагу. Нет, все оказалось в порядке: этот предмет действительно поступил на его имя для исследований и действительно из полиции. Да и кто кроме полицейских детективов мог вставить в описание строку "уши средней степени оттопыренности"?
К счастью это было еще не все - в записке значился механизм-"орудие убийства", который, судя по всему, поленились вытащить из коробки с сорванными печатями. Это было привычно и гораздо более интересно для гнома. Рубус переставил лоток на край стола и сдвинул туда же мешающую ему трубку светопровода. Открыв коробку, он уже хотел было достать озадачившее штатных экспертов устройство, но тут же замер на месте.
Общее освещение в лабораториях никогда не являлось проблемой, некоторые трудности возникали при освещении рабочего места. Керосиновые и химические горелки давали слишком тусклый для многочасовых работ свет, новомодные электрические лампы требовали мощных динамомашин, да и постоянно выходили из строя. Идеальным стал обычный свет естественного светила Системы. Хотя чистого неба над Джаггертауном практически никогда не было, этот свет мог проникать под облака и смог, пройдя через магическим образом обработанные светофильтры, стать вновь ярким и привычным для глаз. В каждом флигеле был смонтирован светопровод - система сочлененных трубок с призмами и зеркалами внутри, сгибая которые можно было подвести свет в любую точку лаборатории. Сейчас он оказался направлен прямо в глаз непонятной головы, отражаясь от которого, падал на противоположную стену. Куда и смотрел застывший Конор Рубус.
В детстве Рубус зачастую бывал в шахтах вместе со своим дедом, слушая рассказы и легенды об истории их поселка, да и всего их народа. Однажды тот показал ему странные знаки на стенах, сделанные топором. "Это наш древний язык", - объяснил он. - "Тогда у гномов не было букв, слова составлялись из слогов, а слоги записывались значками из нескольких зарубок от топора..."
Именно два таких значка оказались неведомым образом нанесены на роговицу глаза загадочной головы и теперь красовались на импровизированном экране. А Рубус был, пожалуй, единственным в Джаггертауне, кто мог прочесть эту запись.
"Барга".
И сразу в голове Рубуса прозвучал голос Архивного Призрака: "Недавно разрыли древнее поселение гоблинов у Восточного кряжа недалеко от Барги..." Совпадение было таким неожиданным и невероятным, что Рубус решился впервые пойти против своих привычек - не закончить начатое дело. Механизм в коробке подождет. Сейчас ему надо срочно поговорить с Арраксом, пока тот не уехал в Министерство.
Под стук трости о дорожку, ведущую к зданию Корпуса Истории, Рубус вспоминал известные ему факты и обрывки разговоров. Барга. Город, расположенный у подножья Черных Хребтов, даже само слово "Бар-Гга" по-древнегоблински и означает "Черные Хребты". Место сбора пиратов, контрабандистов и прочего сброда со всего Негроса, а то со всей Системы. В той местности всегда селились подобные элементы, в древности там было королевство гоблинов, державшее в страхе все окрестности. Историки давно мечтали хорошенько покопаться в тамошних курганах, но желающих рискнуть было немного. И сенсацией стала экспедиция, организованная Арраксом, вернувшаяся с богатым уловом. Поговаривали, что Марвин то ли заплатил бешеные деньги местным главарям, то ли пообещал им что-то... подробностей Рубус не знал.
Конор распахнул дверь и повернулся к вахтеру-охраннику:
- Профессор Арракс еще не ушел?
- Пр... Арр.., - на лице у того отразилась смесь изумления со страхом. - Вы... вы еще не знаете?
- Что? - Рубус понял, что произошло что-то, из ряда вон выходящее.<неи- Профессор Арракс мертв... убийство.
Теперь настала пора изумляться уже Рубусу:
- Когда???
- Полчаса назад. Сейчас в кабинете полиция.
Рубус повернулся и побрел обратно. Это было уже слишком, даже для насыщенной неожиданными событиями недели. И интуиция, которую он, впрочем, презирал, подсказывала гному, что это еще только начало. Площадку у закрытых дверей Третьей лаборатории нервно мерял шагами высокий человек. Подойдя ближе, Рубус узнал в нем Тома Клостера.
- Послушайте... э... детектив. Профессор Арракс...
- Я знаю, Магистр. Прискорбное событие. Но мои коллеги уже работают здесь. У каждого свои дела, - Клостер демонстративно щелкнул крышкой часов. – Надеюсь, Вы успели осмотреть предметы, доставленные с места преступления в «Умбре»?
- А... э... - гном понял, что вольготное академическое обращение со временем незнакомо полицейскому и... неожиданно для себя, легко соврал, - Да, конечно, детектив. В первом приближении...
- У нас с Вами через тридцать минут встреча с главным подозреваемым. Кэб уже ждет у главных ворот. Прошу поспешить, - Клостер невозмутимо развернулся спиной к ошарашенному ученому и двинулся к выходу из Академии.
Гном слегка повернул рукоятку трости и убедился, что стилет выходит легко. Только после этого он ускорил шаги, пытаясь подстроиться под быструю походку полицейского.

**13**
Десны сильно зудели, отчего мысленно Конор недовольно морщился.
Привык же, незаметно для себя, к жевательному табаку, и вот результат - пара часов без коричневой плитки "Сорта №8", а горло уже словно покрыто вязкой коркой. Плевательниц в тюремной камере не было. Просить пустую пепельницу у детективов, входя в сугубо личный контакт с представителями власти, Рубус не собирался.
Гном молча сидел рядом с Клостером, рассеянно наблюдая за психологической игрой двух, казалось бы, примитивных людей, обладающих крепкой житейской смекалкой и преследующих свои цели. Логические ловушки, игры на слабостях, каверзные вопросы, уход от ответа, разные манипуляции... Это как бой двух дредноутов - из ста выпущенных бронебойных снарядов в маневрирующего противника попадает лишь один, максимум два. По крайней мере, так гласили точные и выверенные баллистические таблицы для стрельбы по движущимся мишеням.
Долгая игра Клостера и Айка подходила к концу, и не в пользу последнего. Детектив говорил сухим и усталым тоном, без какой-либо вежливости или злобы. Словно врач с тяжелобольным, после долгих уговоров, наконец, согласившимся на сложную и рискованную операцию.
- Вывезем тебя в пригород, поселим под чужим именем. На пару недель. Посидишь пока в "яме". Никаких контактов...
- Понял. Не тупой.
Айк сидел на койке и хмуро смотрел на детектива. В этом абзаце полицейского дела была поставлена точка. Возможно - многоточие.
Завершая утомительную беседу, Клостер взглянул на гнома. Ученый вспомнил о своей роли эксперта, но мысли его были далеко – на территории Академии.
- Барга? – невпопад спросил Рубус.
- Что «Барга»? – заключенный повернулся к эксперту.
- Ваша э-э-э... м-м-м... голова... В смысле... отрезанная... Она из Барги?
- Голова – это находка, подарок Океана и моя законная добыча. А в Барге я лишь иногда пополнял экипаж. Моя лицензия не запрещает этого делать - я уже говорил об этом.
Конор нарочито медленно поднялся со стула. Показания этого Айка ему ничего не дали, а присутствие при допросе ожидаемо обернулось пустой формальностью.
- Детектив?
- Свободны. Немедленно сообщите, когда будут подробные результаты.
Клостер словно запустил некий работающий механизм, а затем на время позабыл о его существовании. Конор вышел из камеры, прошел коридор, спустился по лестнице, миновал охрану и, толкнув массивную дверь, провалился в обволакивающую полутьму городских сумерек. Он втянул в легкие воздух и с наслаждением раздавил на зубах плитку табаку. Затем свернул на улицу, ведущую к набережной Джерны. Странные события вроде бы требовали скорейшего возвращения в Академию, но Рубус чувствовал, что ему сейчас нужна была прогулка пешком и время обо всем подумать...
Ботинки на шнуровке ровным шагом топтали подошвами по брусчатке мостовой, металлический наконечник трости отмерял ярд за ярдом. С реки доносился терпкий запах, мешавшийся со свежим соленым ветром с далекого Океана. На противоположной стороне Джерны высилась облицованная серым гранитом "башня" Промышленного банка, в окружении домов, сдаваемых владельцами под мелкие конторы. По дороге сновали кэбы. Конор остановился, и, облокотившись на каменное ограждение, задумчиво посмотрел на темные воды, текущие в двух метрах под ним.
Конор сплюнул в Джерну сгусток коричневой слюны.
В Академии давно шла скрытая война кланов - быстро набиравшие силу "нумерологи", имевшие влиятельных патронов в Министерстве, соперничали за власть с "механиками", имевшими (вполне заслуженно, по мнению Рубуса) больше представителей в Ученом Совете и солидный бюджет. С «механиками» традиционно поддерживали хорошие отношения архивариусы с историками. Именно на перераспределение финансов в пользу "нумерологов" и была направлена аппаратная борьба, оружием которой стала втайне подготовленная статья в "Вестнике".
Ученый труд, демонстрирующий преимущества новых методов, разработанных "нумерологами", повысит их авторитет в глазах бюрократов из Научно-технологического департамента Министерства. Под удар же попадет репутация большинства руководителей-"механиков", в числе которых был и Гервус Конор - глава Магистратуры Механиков и дальний родственник Рубуса. В душе Конор крайне брезгливо относился к подковерным играм, считая их уделом бесталанных ремесленников, и в его голове не укладывалось, что кто-то из ученых смог пойти на убийство своего коллеги.
В науке часто бывает, что некое случайное событие или находка, постепенно или наоборот, достаточно быстро, выводят исследователя к куда более существенным фактам и закономерностям, скрытым до того. Так было и сейчас, требовался лишь обстоятельный анализ ситуации. Магистр Механики мысленно разложил перед собой детали: смерть Архивного Призрака, раскопки в Барге, статья прожженного интригана от науки – Сеннера. Конор уже видел за всем этим чей-то зловещий замысел, который бедняга Арракс, разумеется, проморгал. Но только не он, Рубус...
Но среди «деталей» были еще и загадочные руны на роговице глаза мертвой головы, полицейское дело, экспертиза артефактов, которыми нужно было заняться, казенно выражаясь, "в безотлагательном порядке". Гном решил узнать подробности драмы в Академии и в самое ближайшее время позвонить Гервусу, которого надо было срочно предупредить...
Из-под моста медленно выползла старая обшарпанная баржа, груженая углем. Она направлялась вниз по течению, в Западный сектор, вероятно на сталелитейню или оружейный завод. В сумерках набережной зажглись желтые фонари.
В мозгу, подстегнутом никотином, разливалась долгожданная бодрость. Сейчас он поедет в Академию, позвонит Гервусу, а потом закроется в Третьей лаборатории и будет работать там до утра. Полчаса на краткий завтрак и крепкий кофе, а затем закрытое совещание на кафедре - Гервус всех оповестит. Пара неплохих политических комбинаций уже давно созрела в голове, и за ночь будет что обдумать...
Конор запахнул свою кожаную куртку, словно броню от холодной сырости наступающего вечера, и быстрым шагом направился к трамвайной остановке.

**14**
Пневмошины тихо катились по булыжной мостовой ночного города, смазанные рессоры беззвучно компенсировали ухабы. Вместо цокота слышалось лишь ритмичное поскрипывание. Похоже, конвоиры снабдили копыта своей тяговой силы какими-то хитрыми протекторами. Возница, скрытый за металлической перегородкой, был, по-видимому, мастером своего дела – лошади ни разу не всхрапнули, ни разу не прозвучало ни единого ругательства, ни одного удара хлыстом.
Айк сидел в тесном отсеке тюремной повозки, пристегнутый стальными обручами к ее переборке. Никаких окон, никаких цепей, никакого шума. Сзади, за закрытой дверкой напряженно сопели двое охранников. Такое «состояние тишины» было привычно Длиннорукому – приникая к акустическим мембранам субмарины, он провел в нем солидный кусок жизни. При этом сам капер превращался в бесстрастный фоноскоп, дающий безошибочный пеленг на цель. А его мозг становился хищной и безжалостной машиной, «выгрызающей» из множества голосов Океана шумы долгожданной добычи. Вот и сейчас голова капитана работала в режиме охоты.

...Коп навязывал ему мутную сделку. Ее истинное содержание и цель оставались для капера загадкой. Но расклад в случае его отказа был изложен Клостером предельно ясно. (Правда, детектив стал откровенничать, лишь дождавшись ухода своего блаженного эксперта).
- Слушаешься меня – живешь, - полисмен цинично сверкнул золотом коронок. – Суетишься – сдаю тебя в Круг. За хороший «интерес».
- А что мешает сразу нажиться славному «слуге закона»? – отозвался Айк. Капитан давно убедился в том, что люди справедливо считаются самым гнусным племенем в Системе, и, коверкая язык, не удержался от издевательской присказки:
– Халар-Алар! А-а-ааки, сэ-э-эр!
Эта певучая поговорка была в ходу у менял-гоблинов, искусно мошенничающих в порту. И означала она что-то вроде «не-бойся-все-будет-хорошо-сэр». В конце этой фразы виртуозы обмана подразумевали недосказанное слово–диагноз - «раззява, ротозей».
- Захлопни пасть, - полицейский переменился в лице и злобно дернул шнур звонка. – Охрана! В карцер!
В финале долгой беседы с копом Айк сделал вид, что согласен. Шансов сбежать из «ямы» в пригороде было больше, чем исчезнуть из полицейского участка в центре столицы. А там – там лишь бы добраться до родной субмарины, на Джаггере свет клином не сошелся. Но обдумать план побега каперу не дали – очень скоро его вновь вывели из камеры и без объяснений затолкнули в узкий пенал тюремного кэба.

...Четверка меринов перешла с рыси на медленный шаг. Чуткое ухо капитана уловило плеск воды, стоны швартовных канатов и сонный лязг якорных цепей. Кэб завершил плавный поворот и остановился. Шторка перед глазами Айка отодвинулась, и за ней в лучах света одинокого фонаря блеснули зубы Клостера:
- Смотри внимательно.
В десятке ярдов от берега, в центре плавучего сухого дока на высоких стапелях застыла «Колибри». Капер машинально отметил свежие листы металла на пробоинах в легком корпусе, отрихтованные вмятины, новую носовую турель. Блинкеры держали слово – даже крылья на форштевне были надраены до блеска. Но в тени вертикальных рулей висело что-то темное и трудноразличимое. Порыв ветра с залива качнул фонарь, и Айк понял, что это «что-то» - два трупа. Скрипнули веревки - и мертвецы нехотя повернулись своими лицами к бывшему капитану. В одном из них Длиннорукий узнал матроса-минера, другой... другим был мастер Гуро.
Зияющая рана начиналась от шеи гнома и заканчивалась у пояса, а в ней... уцепившись за остатки амуниции когтистыми лапами, копошился прожорливый баклан. Большие крылья вздрагивали и периодически расправлялись, помогая трупоеду удерживать равновесие и продолжать свой пир.
Айк оглушительно свистнул – птица испуганно вскрикнула, оторвалась от трапезы и, выдернув голову из раны, слетела с выпотрошенного мертвеца. Ослепший от крови баклан ударился о высокую стену дока, с пронзительным клекотом отлетел к противоположной стороне и, окончательно прозрев, скрылся в небе.
В наступившей тишине раздался громкий хохот.
- Как ты говоришь? «Все будет хорошо»? – мрачный пейзаж заслонила веселая физиономия детектива. – Халар-Алар, Айк. Прокатимся.
Шторка закрылась, погрузив капера в тревожный мрак. Клостер вернул Длиннорукому его остроту с убийственным «довеском».
Айк вдруг вспомнил странную улыбку найденной головы. За последнее время – что изъятый в «Умбре» огрызок, что сидящий впереди коп – все усмехались одинаково многозначительно. «Проклятье!». Теперь надежда оставалась только на пассажира.

Путь на окраину был долгим. Кэб пересек несколько мостов, миновал с полдюжины тоннелей. Иногда повозка притормаживала, один из охранников слезал и, через некоторое время, догонял ее. Айк чувствовал, что копы стараются избавиться от возможного преследования. Наконец кэб остановился. Обручи ослабли, открылась дверь. Протиснувшийся конвоир замкнул на руках пирата кандалы и накинул ему на голову мешок. Снаружи пленнику продели между кистей веревку, две пары чужих рук обхватили локти капера и резко подтолкнули его вперед.

**15**
- Да, досточтимый мастер Рубус! Сейчас наступили тяжелые времена для нашего Корпуса. Некоторые, не побоюсь этого слова, недальновидные умы в Министерстве считают, что с окончанием войны нужда в практиках-механиках отпала и можно отдать предпочтения фундаментальным изысканиям «нумерологов». Но это ба-а-альшая ошибка! – Гервус от избытка волнения вытер полой академической мантии выступившую на лбу испарину…
Ученый Совет заседал уже четвертый час. Такого длительного собрания у столпов теоретической и практической механики не было уже давно, со времен Войны. С тех долгих заседаний, на которых несколько лет тому назад решалась судьба сделок по продаже нескольких уникальных механо-магических технологий сразу обеим воюющим сторонам – Империи и Двукоролевству. Но тогда в главном зале Академии гремели пафосные патриотические речи гномьей аристократии, призывающей к процветанию нейтрального Негроса любой ценой. А сейчас в словах обычно законопослушного Гервуса Конора звучала непривычная крамола. История с таинственной смертью Марвина Арракса и злонамеренной статьей Сеннера вывела почтенных членов Корпуса «механиков» из состояния душевного равновесия. Небольшая группа приглашенных историков и архивариусов сидела в первых рядах большой академической аудитории. Гости удрученно молчали, прекрасно понимая, что статья о новом критерии стала лишь очередным поводом к очередным дрязгам. Но, примкнувшие к сообществу «механиков», ученые, не смотря на это очевидное обстоятельство, уже получили солидную порцию упреков от самых ретивых коллег.
Магистр Конор Рубус сосредоточенно анализировал все выступления и не опускался до горячих эмоций. Гном, сообщивший Ученому Совету Корпуса тезисы последней беседы с покойным Арраксом, оказался в центре внимания и, по странному стечению обстоятельств, разгневанные ораторы адресовали свои упреки не друг другу, не влиятельному Министерству и авантюристам «нумерологам», а непосредственно ему - Конору Доббину Рубусу. Магистр давно привык к осторожности своих собратьев по ученому цеху и поэтому добровольно выступал в качестве «громоотвода» для разных обвинительных эскапад. Ему даже слегка льстила функция арбитра и аналитика.
- Но, мастер Гервин, дело-то расследуется полицией. А ее доблестные... – Рубус слегка запнулся, вспомнив свой недавний визит в участок, - … представители обязательно найдут коварного злоумышленника. А Сеннер… Сеннер всегда был и остается блестящим теоретиком. Теоретиком! И он никогда не снисходил до тщательных проверок своих фундаментальных теорий на практике. Я считаю, что в этом его слабое место… Среди нас найдется немало специалистов, способных к экспериментальному анализу этого нового критерия… И истина несомненно восторжествует!
- И я думаю в нашу пользу! – завершил свое выступление Конор.
-Конечно, мастер Рубус! – вновь поднялся один из молодых и ретивых «механиков» Виир Фредриксен. – Но мы сейчас не можем позволить себе пассивно наблюдать за развитием событий! Тем более, что убит наш коллега Арракс! И тем более, что «нумерологии» проявляют такую активность! Мы должны… мы просто обязаны оседлать ситуацию! И Барга…
- Что Барга? Такой экспедиции, которую сумел организовать Марвин, не было уже пятнадцать лет! А результаты!.. – вскинулся один из Магистров истории, -… ее находки сверхординарны!
- Разговор не об этом, коллега! Мы должны еще раз все перепроверить! Мы просто не имеем права предоставить нашим недоброжелателям даже возможность интерпретировать факты по-своему! - раскрасневшийся Фредриксен не умолкал. - Мы должны понять – не связано ли убийство Марвина с Баргой! Подтвердить чистоту грандиозного исследования! И поэтому…
-…поэтому повторная экспедиция к Черным Хребтам? – громкий голос главы Магистратуры Механиков перекрыл ропот аудитории, и зал напряженно затих. – Вы это хотите сказать, коллега?
- Да, мастер Гервус! – Фредриксен кивнул и сел, громко хлопнув крышкой стола в подтверждение своих слов.
В аудитории повисла тишина.
«Ну вот, наконец-то дискуссии закончены. Пора и за дело», - удовлетворенно подумал Конор, но вдруг с некоторым беспокойством заметил, что взгляды все большего числа собравшихся останавливаются на нем…
- Мастер Рубус! – раздался в тишине неожиданно вкрадчивый голос Гервина Коннора. – А не возглавить ли вам эту экспедицию? Я думаю, всем известен ваш хладнокровный подход к практическим исследованиям и безупречная логика! Да и коллеги историки, я надеюсь, смогут выделить кого-то из своих специалистов в помощь!
- Барга!!!! Я???? – ошеломленный Рубус даже встал от неожиданности. – Я должен закончить работу по исследованию экспоненциальной зависимости степени компрессии беззапальных двигателей! Да и полицейская экспертиза…
- Мастер Рубус? – интонация главы магистратуры стала еще более льстивой, и его вопрос вызвал гул одобрения.
- Черные Хребты???– возопил Конор. Но вдруг внутри него разлилась необычная теплота, и он совершенно отчетливо увидел перед собой отрезанную голову из лаборатории. Обрубок улыбался… Гном вгляделся в тусклые золотистые глаза объекта своей экспертизы и неожиданно для себя произнес:
- Барга? А почему бы и нет?..

**16**
С Айком давно не обращались столь бесцеремонно. Его репутация матерого пирата заставляла многочисленных врагов выказывать ему хотя бы положенный минимум уважения. О друзьях разговора не было, потому, что не было самих друзей. Их наличие противоречило самим принципам выживания хищника-одиночки. Далекие и смутные юношеские воспоминания о первых столкновениях с блюстителями законов Системы почти стерлись из памяти. Они отступили перед яркими и кровавыми образами Войны и жестокой каперской действительности. Но Длиннорукий никогда не рефлексировал по поводу окружающей его реальности – он всегда старался сломать ее под себя. Часто, когда действительность была настолько угрожающей и готовой без оглядки и малейшего промедления перемолоть всех и вся своими металлическими жерновами, капитан делал короткую паузу, давал приказ глушить все двигатели, замирал со своей «Колибри» в океанской толще рядом с точкой нулевой плавучести и ждал… Ждал, когда угроза неосмотрительно повернется к ему спиной и позволит загнать между своих шейных позвонков стальной абордажный клинок…
Плотная ткань мешка не давала ничего увидеть. Капер почувствовал замкнутое помещение, ощутил тепло и вонь от горящего смоляного факела. Предместья Джаггертауна отставали от своей столицы на эпоху. Здесь, похоже, царило еще глубокое средневековье.
За спиной пирата сопели охранники, впереди веял кислый табачный шлейф от прокуренного Клостера. Дверь в соседнюю комнату была, по-видимому, открыта. Оттуда раздавалось чье-то громкое чавканье, звон толстого стекла и еле различимое бормотание.
-Эй! Есть кто-нибудь? Какого… - в словах полицейского прозвучало плохо скрытое раздражение. Детектив ударил в стену, но не по-хозяйски башмаком, а в манере блюстителя порядка - тяжелой рукоятью казенного «Бульдога».
Звуки трапезы в соседнем помещении на секунду стихли, стал отчетливо слышен знакомый шелест загоняемых в револьверный барабан зарядов. Потом кто-то рыгнул спросонья, и пьяный голос произнес:
-К’зда-аа хээ… Дж… - фраза оборвалась на полуслове. А говоривший захрипел от короткого удара в солнечное сплетение. Затем кто-то ответил вполне цивилизованно:
-Да, сэр. Извините. Сейчас.
Этот «кто-то» встал, шумно отодвинув стул. Прикрыл за собой дверь и вышел к гостям.
- Принимайте! – Клостер явно себя сдерживал. – Как договаривались.
-Ог-гг, сэр, - в руках говорившего орка сладко звякнул тугой кошель с монетами, и вдруг раздались странные горловые звуки...
...Острый слух уже обрисовал Айку окружающую обстановку. Его передавали с рук на руки «Черному Кругу». Это было уже странно, так как капер дал фальшивое согласие на сотрудничество с полицией. Странно было и то, что ему не полагалось об этом знать – приветствие, оборванное чьим-то властным кулаком, было в ходу только у торговцев живым товаром и служило чем-то вроде пароля...

Вдали хлопнула еще одна дверь, и Длиннорукий всем телом ощутил движение выдавливаемого из коридора воздуха и приближение чего-то смрадного. Послышалось тяжелая поступь, и на предплечье капера замкнулась хватка гигантской лапы.
- Я еще появлюсь! – коротко буркнул детектив и поспешил выйти со своей охраной.
- Ну вот, капитан. Я думаю, теперь можно и вздохнуть! – чья-то рука сняла мешок с головы пирата, и, обернувшись, он увидел рядом с собой высокого орка в дорогом черном сюртуке и лаковых штиблетах. На поясе у щеголя болтался тяжелый шестизарядный флотский револьвер. - Добро пожаловать!
- Ты кто? – сверкнул глазами Айк, требуя незамедлительного ответа.
- Я-я-я кто-о-о? – насмешливо протянул орк, поправляя белоснежную манишку. – Я орк… с друзьями. А ты капитан без корабля?
Франт вновь испустил странный головой клич… и страшной силы рывок чуть не снес Длиннорукого с ног.
- В дальнюю его! – отдал последние инструкции орк. – И аккуратнее…

… Громадная спина тролля занимала все пространство от стенки до стенки. Нелюдь легко волочил за собой капитана «Колибри»…
…На узкой боковой скамье Айк увидел знакомое кожаное изделие с медными люверсами и замысловатым тисненым клеймом производителя. У Длиннорукого на корабле тоже имелась пара таких полезных предметов. Это были одни из самых дорогих в Джаггертауне мешков для трупов. В них покойники сохранялись исключительно долго…

**17**
…Нора становилась уже и уже. Но физической возможности повернуть назад уже не было. Кромешная тьма обволакивала его со всех сторон. И только холодный воздух, поступающий откуда-то спереди, живительной струей проникал в сдавленные легкие, растворял растущий внутри кристалл ужаса и отчаянья, заставлял двигаться. Вынуждал из последних сил царапать скальную породу под собой, отталкиваться пятками, извиваться червем, чтобы протолкнуть себя еще на один миллиметр вперед – к свободе… Вдруг над головой раздался грохот, словно все скалы мира решили одновременно обрушиться на него. «Это все! Конец!» Но мозг, натренированный долгими дзеб-практиками, тотчас же подбросил очередную философскую истину: «Конец одного пути – это всего лишь начало другого». Эйрон рассмеялся…
…Что-то ткнулось в его лицо, острые хитиновые иглы заскрипели, расправляясь…
…О! Смотри-тка - какая мерзота! Оклемался, урод!.. Е-е-е!
…Эльф проснулся. Тьма кошмара сменилась сумраком реальности.
Вверху действительно грохотало. По высокому наклонному металлическому желобу, скрывавшемуся где-то над головой, скатывались камни. На лицо сыпался какой-то порошок. Гелмиир открыл рот – песчинки скрипнули на зубах… Уголь?! На него падали всего лишь мелкие антрацитовые осколки.
- Гляди-тка…е-е-е? – опять послышалось над ним.
Сон окончательно покинул хантера, и он с необычной ясностью понял, что лежит под каким-то угольным бункером. Где-то высоко надрывался невидимый орк-начальник, командуя своим подручным:
-Й’егг! Й’егг! Раз! Два! Три! Взя-яяли!
Затем раздался лязг замкнувшихся замков, разгрузочные люки вагонетки закрылись, зашипел паровой привод тормозов, зазвенела сцепка, и невидимый локомотив подтянул очередной вагон под разгрузку. Два удара молотом – замки раскрылись, и вновь по желобу загрохотал уголь…
Поняв, что над ним, Эйрон посмотрел и перед собой. А перед ним в сумраке бункера склонился чей-то лохматый сгорбленный силуэт. В ноздри ударил острый запах нечистот и грязного тела. Растрепанные космы шевельнулись. На поясе, который поддерживал какой-то веер из лохмотьев, изображавший юбку, что-то загремело и зацокало.
- Жри-тка… е-е-е! – неопределенный голос оформился в человеческий старушечий. И грязная горбатая карга поставила перед ним миску с какой-то похлебкой. От непонятного варева поднимался пар, и морфированный эльф вдруг ощутил ужасный голод и непреодолимое желание опустошить плошку одним большим глотком.
- Б-б… - Гелмииир почувствовал боль в проколотом небе и понял, что его язык уже свободен,– б-благодарю!
- Иш-тка! Е-е-е? Эльф? Диковинна-а-й! – удивилась старуха, ободряюще дернула своим острым, обтянутым пергаментом рябой кожи подбородком и заковыляла к себе в темноту.
Что-то зазвенело, и пленник увидел тянущуюся за каргой цепь, один конец которой заканчивался кандалами на ее босых ногах, другой скрывался в отверстии большого металлического колпака, вмурованного в центр помещения. От колпака в темноту ныряло с десяток цепей, одна из которых заканчивалась и на ноге хантера. Где-то рядом слышались паровозные гудки, лязг сочленений, свистки сцепщиков и мерный перестук колес медленно катящихся вагонов…
Джаггертаун. Главная Товарная Станция…
Спокойнее от осознания этого факта эльфу не стало, и он принялся за еду. Ложка теперь стала для него невиданной роскошью, и Эйрон выхлебал миску через край в два приема. Горячая еда упала в пустой желудок, ответная горячая волна прокатилась по всему телу. Вживленный хитиновый панцирь лица встопорщился, острые иглы сыто зашелестели, все шрамы на короткий миг вспыхнули острой болью, которая тотчас же утихла… переваривание пищи ее отвлекло. Морфированный организм явно выздоравливал.
Цепкий ум выпускника Когорты Пятой Императорской Печати быстро просчитал ситуацию и сделал удручающий вывод : «Морфировали на продажу. Продажа не в столице Негроса».
Эльф поставил пустую миску, его скользкие от похлебки пальцы механически нащупали на полу какой-то мусор. Погрузившийся в свои мысли Гелмиир машинально вытер руки, скатав найденную солому и обрывки ветоши в маленький шарик, и… бросил этот комок в сторону опустошенной посуды…
…за летящим комочком мусора в воздухе вдруг протянулся тонкий голубой след! Третий навигационный пасс! Эльф задержал дыхание, вычитывая в памяти нужные руны… Комок отклонился от природной гравитационной траектории полета и упал… не рядом с плошкой, а точно в ее центр!
Сразу же в памяти Эйрона возникли две половины падающего орочьего тела, он вспомнил магические табу Джаггертауна и, машинально скрипнув зубами, выгнулся на полу в ожидании неминуемого возмездия…
Весь десяток цепей оживленно зазвенел…
- Эй-тка! Слобонь-тка! Е-е-е! Здесь можно! – из темноты показалась старушечья ладонь, и ее палец показал вверх…
…Под самым потолком к желобу был подвешен гномий артефакт. Он был помещен в клетку, сплетенную из толстых кованых прутьев, и испускал тусклый зеленый свет.
- Здесь можно! Защита. Только не увлекайся и, главное, его не трогай! – неожиданно чистая речь старухи удивила эльфа. Карга выдержала паузу и добавила:
-Энт’ и-неее…
На высоком языке это значило «хуже будет». В знакомых словах эльф ощутил незнакомые вибрации…

**18**
… На чистом небе ярко светил Люмен. Был тот редкий день, когда над головой не висели ни туман, ни облака. Сверху не сыпался дождь или снег. Ясная погода обычно не баловала Джаггертаун, так как столица находилась у подножья гор, и все тучи с разнообразной мерзостью застревали в сложном лабиринте хребтов и почти триста дней в году сливали свое содержимое вниз на головы горожан. Серый Джаггертаун становился тогда еще мрачнее... А может быть, привычное ненастье было и к лучшему? Непогоде обычно удавалось затушевывать темными красками своей палитры пятна копоти на стенах домов, бурлящие потоки нечистот в обводных рвах, отбросы в тесных дворах и струпья на культях уличных калек. Столица парцеллы становилась похожей на старую затертую декорацию к вечернему представлению бродячего балагана. И в самом ожидании этого спектакля у зрителей появлялось предчувствие чего-то нового, необычного, того, что некоторые наивные существа называли надеждой…
А когда было ясно – острые углы обычно становились еще острее, а дерьмо еще дерьмовее. В эти моменты отчетливо проступали все язвы на коже Джаггера, и тогда Айк не любил город… Наверное потому, что в глубине души начинало шевелиться что-то похожее на жалость. В хорошую погоду капитан предпочитал всплыть где-нибудь посреди Ближнего океана, окинуть взором горизонт, постепенно сливающийся с небесной сферой, глубоко вдохнуть соленый морской воздух, да слегка подсушить продубленную кожу под теплыми лучами. При ярком сиянии бликующих волн всегда были видны все огрехи в работе боцманской команды. Глаз мгновенно замечал мельчайшие матовые пятна на медных поверхностях или помутневшие серебряные детали субмарины. И пара крепких слов или пара коротких зуботычин – и «Колибри» безукоризненно сверкала вновь…

…Айк сидел на дне глубокого темного колодца и смотрел в маленький ярко-голубой квадрат неба в крошечном окне под самым потолком. Рядом с ним смердела громадная серая туша весом в сотню стоунов. Тролль-охранник то ли спал, то ли практиковал глубокое внутреннее созерцание, но руку держал постоянно сжатой на предплечье своего подопечного. За прошедшие сутки капитан уже успел привыкнуь к своему большому соседу и даже проникся к нему какой-то симпатией. Даже не смотря на то, что пластины твердого рогового панциря больно упирались в ребра человека, и на то, что в моменты отправления нужды, тролль освобождал пленнику руки, но обхватывал его шею двумя пальцами, унизительным тесным ошейником. Редкий экземпляр, по всей видимости, один из немногих, оставшихся после Войны, сейчас использовался «Черным кругом» в качестве «живого наручника»…
Эти немногочисленные племена жили высоко в горах, на границе снегов. Разряженный воздух и близость к Люмену определили массу их странных качеств, в числе которых был необычный скелет, роговая броня, устойчивая к револьверной пуле, и сверхъестественная преданность тому существу, которое было способно говорить на их языке. Ходили слухи, что низкие горловые звуки их гласных могли даже согревать камни. Разговаривать с этими троллями могли немногие из существ, населяющих Систему. И магия, и научные исследования филологов со всех трех парцелл здесь мало чем помогали – невидимые двери общения в этих редких случаях открывало лишь какое-то неповторимое сочетание индивидуальных физиомагических качеств толмача. И этими странными ключами природа скупо одаривала и эльфов с гномами, и орков с людьми. Но никто не церемонился с великанами-троллями – их безжалостно использовали обе воюющие стороны. И все реже и реже можно было увидеть этих загадочных существ и услышать в далеких ущельях неповторимые завораживающие звуки их каменных дудок…

…3,4,5… 9+16=25… Три стороны треугольника и прямой угол между катетами… Если разделить расстояние от крайнего выступа нижней челюсти до центра третьего шейного рогового нароста на пять частей… А затем отложить от этих точек отрезки длиной по 3 и 4 доли, то в точке их пересечения, ближней к ключице, получаем…

…Айк выдернул из толстого воротника спрятанный в нем трехдюймовый шомпол для курительной трубки и с размаха воткнул его в вычисленную точку на бронированной шее тролля. Стальная игла легко пробила панцирь в единственном незащищенном месте, вонзилась в артерию… пронзила обе ее стенки, выпуская жизнь из громадного тела…
…Тролль вздрогнул…попытался встать… резкое движение вызвало мощный приток крови… которая темно-синим потоком хлынула на каменный пол…Гигант осел, рука его разжалась, тело обмякло и завалилось на бок… Большой голубой глаз медленно застекленел, уставившись на капера… Его цвет чем-то напомнил капитану лоскут далекого океана…
- Дерьмо… - Длиннорукий мысленно выругался и выдернул шомпол из шеи своего тюремщика. Время поджимало…
… Пират зажал в кулаке острый стальной шип, отодвинул засов двери и кошачьей походкой двинулся вверх по коридору…

**19**
Что ни говори, а безмятежная жизнь на твердой суше расслабляет! Всегда знаешь, что под ногами есть многовековая скальная порода, и она не провалится внезапно в тартарары (если нет какого-нибудь энергичного вулкана под боком). Над головой всегда расстилается небесный свод, а в его необъятный баллон, как в аэростат, заботливо закачаны мегабаррели живительного воздуха. Ничто из этих прелестей не исчезнет в одночасье. Некоторым счастливчиками удача, помимо улыбки, дополнительно дает пощупать и свои мягкие части тела в виде наличия различных магов-охранников или монстров-телохранителей. И спит такой обладатель подарков судьбы спокойно, и видит он сладкие сны…
…Совсем другое дело, когда кругом стихия. Океану и ветрам глубоко плевать на крошечное теплокровное существо, по своей глупости пожаловавшее в гости. Знания и магия этой живой пылинки просто ничтожны перед неукротимой энергией мироздания! Но если судьба сложилась так, что ты постоянно живешь в этой капризной стихии и всегда ощущаешь мимолетность своего бытия. Когда знаешь, что стофутовая океанская толща, притаившаяся за рубочным люком, в любой момент может стать для тебя необъятным надгробьем, то тебе тоже может перепасть пару случайных мелких подарков… Может быть это будет бескрайнее удовольствие от каждой секунды прожитой жизни, или это будут бесконечные муки творчества – кому как повезет. Но потеря спокойствия и ощущения безмятежности гарантируется всегда - это лишь обертка для остальных коварных подарков, вроде дорогого упаковочного пергамента из лучших мануфактур Джаггертауна…

- Зачем я вам нужен? Зачем понадобились эти кожаные чехлы от самого Скинта? А? Говори шепотом, «орк с друзьями»… - в один глаз лежащему орку упирался тяжелый шестигранный ствол собственного револьвера, а в другой глаз пристально смотрел Айк Длиннорукий.
Щеголь-орк безмятежно спал в самой ближней к камерам жилой комнате, когда пират нашел его там, вместе с аккуратно висящим рядом костюмом, стоящими в изножье начищенными штиблетами и традиционным оружием под традиционной подушкой. Троллий толмач, по всей видимости, пользовался особыми привилегиями в «Черном Круге».
- Я не знаю! Клостер должен завтра кого-то привести. А мешки для тебя! Паковать, - послушный орк старался не шуметь, но в конце фразы он судорожно сглотнул со странным звуком.
- Не трудись! Твой зверек сдох. А жаль! Мне всегда нравилось, как эти чудные ребята дудят у ночных костров в Барге, - Длиннорукий потянул кольцо рядом со спусковым крючком, и смазанный курок револьвера взвелся с тихим щелчком. – На «Колибри» ваши резвились?
Франт моргнул одним глазом, собираясь с мыслями.
- Ты о себе думай, «орк с друзьями», а не обо мне… Ладная у тебя «игрушка» - броненосцы топить из нее можно… Гуро кто потрошил?
- Не убивай! – тяжело выдохнул орк, лапы его лежали поверх одеяла и судорожно теребили сетку для укладки волос. – Джок дал Клостеру пару дюжин головорезов… А Гуро… Гуро – это не я… Это Большая Нога… Разозлился…
Это было ошибкой. Айк знал, что тролли-великаны – абсолютно миролюбивые существа, и они идут на конфликт только по указке своего поводыря.
…Длинный ствол пробил роговицу глаза, проломил заднюю стенку черепной коробки, продавил подушку и уперся дульным срезом в жесткий топчан… Пришпиленный орк выгнулся на кровати и затих…
…Капер пристегнул к поясу кожаные кошели с пороховыми зарядами, пулями и капсюлями и тихо прикрыл за собой дверь. Ему надо было многое успеть сделать.

**20**
Магистр Механики Конор Рубус с самого утра ходил по своей мастерской из угла в угол: от холодного газового горна до макета двухтактного двигателя, от длинного слесарного верстака, с множеством самодельных приспособлений, до приводного механизма, который был предметом его особой гордости и автором которого был он сам. Предусмотрительно закрытая решетчатым кожухом шестерня была пару футов в диаметре и постоянно находилась в движении потому, что через десяток зубчатых и червячных передач соединялась с большим колесом, лопасти которого вот уже десяток лет вращала бурная Джерна. Гном, в зависимости от технической надобности, подсоединял к этому приводу разные устройства - от сверлильного станка до любимого фонографа. Медная поверхность шестеренки всегда была отполирована им до зеркального блеска. Как-то раз ученый не удержался и даже выгравировал на ее плоскости свое имя. С этого момента висящий рядом газовый фонарь все время высвечивал вращающееся кольцо рунообразных букв: «К-О-Н-О-Р-Д-О-Б-Б-И-Н-Р-У-Б-У-С». Глядя на него, Магистр почему-то всегда очень остро ощущал течение времени. С болью провожал каждую уходящую секунду и понимал, что его мозг обречен на постоянное движение, и теперь до самой гробовой доски не удастся прожить без постоянных исследований, конструирования и изобретательства…
… В камине синим пламенем горел уголь, в мусорной корзине валялись уже три опустошенные коробки из-под жевательного табака, а на полке стояла фляга с головой… Конор уже успел «накрутить» пару миль, прогуливаясь по просторному помещению, но усталость не приходила и его не оставляло какое-то странное, почти радостное возбуждение. Такое состояние он очень любил – оно обычно предшествовало очередному интересному изобретению и даже паре-тройке открытий, отмеченных в летописи Негроса. Но сейчас предстоящая экспедиция в Баргу вытеснила из головы все текущие дела. Еще пару дней тому назад гном даже не мог допустить, что такое может произойти и что брошенная кем-то в пылу научного спора фраза может разрушить его строгий распорядок жизни…
…На раскладном столе посреди мастерской был расстелен большой клетчатый кусок брезента. На этой импровизированной скатерти громоздилась куча разных инструментов, приспособлений, пара свитеров, две пары тяжелых горных ботинок, кожаная куртка с множеством карманов, котелки, фляги, старинный альпеншток, пара фонарей и еще много-много всего, что могло бы понадобиться ученому, покидавшему столицу в последний раз еще лет пять до Войны.
Рубус шагал по мастерской и, проходя мимо груды своего имущества, что-то к ней добавлял или что-то убирал в ящики высоких шкафов, что-то менял или складывал вместе. Все эти действия напоминали какую-то странную партию в странные шахматы, с одним игроком за четырьмя сторонами доски… Постепенно большой заплечный саквояж наполнялся предметами, необходимость наличия которых в путешествии была очевидна. Одежда, обувь, посуда, герметичная жестяная коробка с табаком – эти предметы уже заняли свое место. За ними последовали принадлежности не менее нужные: нитки с иголками, кошель с лекарственными травами, фонарь, превращающийся в спиртовку, морской бинокль с 20-ти кратным увеличением, логарифмическая линейка с мощной лупой и еще с десяток простых и функциональных вещей.
«Партия» за импровизированной доской разыгрывалась – груда имущества уменьшалась – саквояж разбухал. Но оставались две нерешенные проблемы – инструменты и оружие.
С холодным оружием было все ясно. Рубус уже отложил свою трость со стилетом и еще парой-тройкой секретов. Гном сам разработал ее по заказу Министерства… э-э-э… Министерства «по деликатным делам» и даже получил за это благодарственное письмо от самого Министра. Выбор огнестрельного оружия гном оставил на потом - он не был специалистом в этом деле. Рубус собирался проконсультироваться с экспертами Корпуса, которым сам в свое время помог с доводкой привода многоствольной установки и расчетом диаграммы давления пороховых газов в стволе…
…А самое приятное и сложное Конор оставил на «сладкое». Он уже добрый десяток раз перекладывал с верстака на брезент и обратно любимые слесарные инструменты. Различные ножовки, гаечные ключи, клещи, отвертки, напильники, молотки проходили сейчас строгий отбор – осматривались, взвешивались, проверялись на прочность и универсальность и либо оставались на «шахматном поле», либо убирались в различные ящики, ящички и пеналы… Мозг работал без устали, но окончательное решение, к сожалению, пока не приходило. Одни «игрушки» Магистр любил так, что не мог расстаться, другие обожал настолько, что боялся брать с собой…
… Руны «К-О-Н-О-Р-Д-О-Б-Б-И-Н-Р-У-Б-У-С» блеснули очередной раз - механик схватился за газовую горелку и бросился к тискам – идея вспыхнула в мозгу с легким щекочущим фейерверком…
…Полдня пролетели мгновенно, но теперь гном держал в руках новое и, похоже, совсем ему не свойственное изобретение – сложную пятидюймовую складную конструкцию, в которую вошли почти все его любимые инструменты… Рубус ласкал его, как котенка, перекидывал из руки в руку, складывал и раскладывал, смакуя черно-синий вороненый результат своего очередного озарения…
…Вдруг внизу раздался стук дверного молотка. Конор оправил бороду, вытер ветошью руки, поменял очки и как был – в обожженном переднике и кожаной портупее для подручных инструментов - поспешил к дверям.
На пороге его ждал не кто иной, как Особый Курьер Корпуса – сам Бьйорн Рауд. Рыжеволосый здоровяк, не слезая со своего двухколесного «устройства для бега», расстегнул сумку и протянул озадаченному ученому гербовый конверт. Гном сунул свое новое изобретение в нагрудный карман и торопливо сломал сургучную печать.
На белоснежном листе бумаги за витиеватой подписью самого Гервуса Конора значилось:
«Мастер Рубус!
Уважаемый коллега!
Прошу Вас выделить время для приватной беседы. У меня в кабинете. Сегодня.
В наикратчайшие сроки.
Искренне Ваш,
М.М.Г.О.К.»

**21**
- Вот так! Вот так, мразь! Флажки видишь?
Эльф-монах за все время ни разу не снял свой коричневый капюшон. Эйрон так и не смог понять – боялся ли единокровник быть узнанным, был ли это неведомый хантеру орденский обет или все сводилось к простой прихоти его нынешнего собственника. В первый раз, когда уже знакомый по Мастерской Нубуса храмовник навестил Гелмиира в угольном бункере, какой-то глубокий внутренний голос посоветовал пленнику отложить решение этого вопроса на потом. Гелмиир успел даже слегка удивиться той легкости, с которой он согласился сам с собой. Затем сознание, словно капля воды по цветному церковному витражу, срывая все многолетние психологические дзеб-якоря, легко соскользнуло куда-то в пустоту, оставив вместо себя только обострившиеся до предела рефлексы…
…К четвертой дрессировке эльф потерял чувство времени – он уже не мог отчетливо сказать – прошло ли четыре дня, либо это был просто круглосуточный кошмар, прерываемый короткими паузами. При каждом визите монаха все то, что составляло личность Императорского хантера, Выпускника Когорты Пятой Печати превращалось в сыпучий песок… и проваливалось в неведомую воронку небытия…
- Красный цвет видишь? Кивни! – монах плавно махнул рукой от пояса. Длинный хлыст со свистом разрезал воздух и вновь обжег раскаленные нервные окончания на бедре пленника. Боль вспыхнула в одной точке и, точно сверкающая паутина грозовой молнии, пронзила все тело… Эльф механически кивнул.
- Повторяем! – его дрессировщик опять расставил на каменном полу три флажка.
Два флажка теперь стояли на одной линии, третий сместился на три румба влево. Монах посмотрел на белый холст мишени, висящей на левой стене глухого каменного мешка, и бросил пленнику свинцовую револьверную пулю.
- Начали!
Эйрон уже отработанным коротким взмахом кисти поймал пулю и бросил ее перед собой…
…Свинцовый шарик полетел к первому флажку… Четвертый навигационный пас… Голубоватый след достиг второго флажка… Шестой пре-пасс… Пуля повернула к третьему флажку… Руны ускорения… Кусок свинца сухо ударился в скалу, пробив холст мишени.
- Хорошо! Закрепляем! – храмовник подбросил очередную пулю и вновь махнул хлыстом. Но на этот раз ударная полоска сыромятной кожи не обожгла привычно тело, а нежно обвила шею эльфа и легко щелкнула по мочке уха – по единственному месту на голове морфированного пленника, лишенному хитиновых игл. Гелмиир почувствовал острый укол унижения даже сквозь пелену транса…
…Четвертый-седьмой пасс… Ускорение!
…Пуля звонко ударилась о кирасу, спрятанную под сутаной монаха…
- Хорошо, щенок! – дрессировщик хрипло рассмеялся. - Се-иии-ре Но-о! Еще пара занятий, и будешь готов! Конец!!!
Последнее слово было адресовано охранникам за окованной дверью. Где-то внизу заскрипел ворот, лязгнули шестеренки, и выбранная цепь подтянула ошейник на шее Эйрона к холодной стене.
Монах скользящей походкой «выплыл» из каменного мешка, не оглянувшись на пленника. Через минуту вошли два рослых орка, один из них приставил к горлу эльфа волнистый обоюдоострый клинок, другой пристегнул цепь к ножным кандалам и хлопнул в ладоши. Опять заскрипела лебедка, на этот раз, перетаскивая хантера в общую камеру…
…Пелена опадала. Тело впитывало сознание обратно…
- Ешь, сынок! – перед Гелмииром опять стояла старуха, и снова дымилась плошка с едой. – Сии-н’т-аа… Терпи, дорогой… Терпенье – удел высокого народа…

**22**
…Главная улица сплеталась с руслом в одно целое, переходила с одного обрывистого берега на другой через пару старинных каменных мостов, перескакивала со стороны на сторону через тройку полусгнивших деревянных, переползала через десяток широких бродов. В ясную погоду река мгновенно мелела до тихого горного ручья, в дождь еще быстрее превращалась в бурный поток ледяной воды, уносивший всю грязь вниз к Джаггертауну. Обитателям деревни хватало ума не сопротивляться стихии, а приспосабливаться к ней. Поэтому за улицей ухаживали только там, где вода не имела возможности ее размыть. На этом готовность к компромиссам у аборигенов исчерпывалась, и все они отгораживались от факта примирения с природой высокими добротными каменными заборами с широкими коваными воротами, верхняя кромка которых обычно была украшена устрашающими шипами. Кто-то их делал в виде рыбацких гарпунов с обратным острием, кто-то предпочитал обоюдоострые наконечники орочьих охотничьих стрел, кому-то были по душе сложные гномьи букеты из разнонаправленных лезвий. Когда Айк проходил мимо высоких оград, за ними тихо звенели цепью да глухо рычали матерые полудикие псоиды. Четвероногие не опускались до того, что бы впустую брехать на случайного прохожего, им было не до этого. Впрочем, как и их немногословным хозяевам…
Покинув стены «гостеприимного» предместья, Длиннорукий закутался в длинный плащ, а широкополую шляпу натянул по самые глаза. При ясном утреннем небе это выглядело весьма странно, но жители не спешили удивляться. Их просто не было видно. Деревня выглядела исключительно «приветливо». Капер быстрой походкой шагал вниз, благо уклон позволял это легко делать, руку держал на револьвере, нос по ветру, а глаза на затылке… Широкая спина отчетливо ощущала, как в нее впиваются редкие бронебойные взгляды из-за узких бойниц и замочных скважин…
Времени на пешие прогулки у капера не оставалось. Но сколько он ни смотрел по сторонам, нигде ни видел ни одной пасущейся лошади. Вся нужная в хозяйстве тяговая сила пряталась за заборами. Одиночество пирата слегка разбавляли лишь большие пегие свиньи, совершавшие неторопливый променад вдоль всей улицы…
Капитан «поспешал, не спеша», справедливо считая, что излишняя суета является первым признаком слабости и неуверенности. И хотя новое оружие позволяло надежно продырявить несколько десятков деревенских жителей, перспектива быть задавленным толпой и забитым тяжелыми сельскими цепами пирату совсем не улыбалась. Здесь в узкой долине посреди зеленых отрогов он не чувствовал себя в родной стихии.
Дорога спешила вниз, а с ней спешил и Длиннорукий. Вдруг за очередным поворотом он увидел открытые ворота и стоящую рядом телегу, в которую был впряжен большой рыжий мерин. В глубине двора мелькнула широкая гномья спина, с висящими на ней двумя тяжелыми медными бидонами. Рачительный хозяин уже успел съездить к своему стаду в горах и вернуться к завтраку с двумя десятками галлонов свежего овечьего молока… К воротам тихо вышел лохматый черный псоид ростом метр в холке, вперил свой взгляд в незнакомца и тихо заворчал… Айк откинул полу плаща так, чтобы была видна рукоять револьвера и почесал спину мерина… Конь довольно всхрапнул, дернул мышцами спины, и облако мух с низким гудением взлетело с его потного тела… Рядом с псоидом теперь стоял и его бородатый хозяин, рыжий под стать своему коню. Гном молча смотрел на Айка, страха в его глазах не было никакого…
Капитан кивнул на мерина, запустил руку в карман бушлата и, нащупав среди имущества, реквизированного у щеголя-орка, тяжелый золотой криланг, бросил монету гному.
Гном ловко схватил широкой мозолистой ладонью золотой и неторопливо надкусил его, тщательно анализируя свои ощущения. Затем он вновь безмолвно уставился на человека…
Каждый товар имел свою цену в свой момент времени, и капитан это знал всегда. Поэтому он нашарил в кармане еще один криланг и бросил его рыжебородому, повышая ставку…
Бородач вновь попробовал золото на вкус, молча хлопнул себя по бедру, указывая место псоиду рядом с собой, подошел к коню и начал его распрягать… Когда этот процесс закончился, гном достал из телеги старое седло с войлочной подкладкой, ловко пристроил его на спину мерину, застегнул и проверил подпругу, вложил в седельную сумку небольшой бурдюк с молоком, и только после этого в его глазах мелькнуло что-то похожее на грусть… Бородач ласково хлопнул коня по крупу и молча скрылся в глубине двора… Псоид на прощанье окинул капера предупреждающим недобрым взглядом и поспешил за хозяином. Похоже, в этой деревне не любили разговаривать попусту…
…Мореход неловко взгромоздился за коня и тронул поводья. Человек, гном и псоид расстались с взаимным удовлетворением…

**23**
Магистр Оружейных дел Эрх Коллер был одним из старейших и уважаемых членов Академии, почетным гражданином Джаггертауна, штатным экспертом Министерства Обороны Негроса и носителем еще пары десятков солидных званий. Он поглаживал длинную седую бороду, постукивая тяжелой тростью, степенно вышагивал вдоль длинного старинного стеллажа, часто останавливался, приоткрывал очередную прямоугольную палисандровую дверцу и любовно прикасался к очередному экспонату.
- Обратите внимание, коллеги. Четырехствольный тромблон. Из старинных мастерских западной части Двукоролевства. Клеймо есть, но имя автора, к сожалению, в архивах не сохранилось. Любопытен роторный запальный механизм. Один на все стволы. Для своего времени весьма оригинальная идея… Оружие ближнего боя. Под картечь…
Стеллаж тянулся вдоль всей галереи кафедры оружейников. Свет заходящего Люмена отражался в темной полированной древесине и толстом зеленоватом стекле. Рубус шагал за долговязым главой кафедры и вот уже полчаса внимательно слушал его лекцию. Гном не забывал при этом цепким взглядом охватывать каждую конструкцию, мысленно просчитывать ее слабые места и сильные стороны и прикладывать все увиденное к своим собственным разработкам.
Рядом с ним задумчиво шел Гервин Конор. На его физиономии была написана глубочайшая сосредоточенность, он несколько раз невпопад кивал головой и, казалось, даже не слушал интересный рассказ старейшего эксперта по оружию всей Академии. Глава Магистратуры Механиков давно не уходил так далеко в себя…
Рубус недоумевал. Получив срочную депешу из рук Особого Курьера, что само по себе уже было событием неординарным, гном потратил лишь пять минут на переодевание в цивильную одежду и после этого со всех ног бросился в Корпус на срочную аудиенцию. Да, действительно, Гервин Конор уже ждал его, но не в своем кабинете, а на Кафедре Оружия. И не один, а с мастером Коллером. И вот… время шло, лекция продолжалась, Глава Магистратуры пребывал в глубокой задумчивости – Рубуса все это постепенно начинало выводить из состояния душевного равновесия…
Три Магистра остановились у последней секции стеллажа. Коллер положил высохшую от старости ладонь на медный шар очередной дверцы…
- Ну что, коллеги! Я так понимаю, что вас в данный момент больше волнует практическая часть. Ведь так или я ошибаюсь?
Вопрос остался без ответа и повис в воздухе, так как маститый оружейник неожиданно толкнул ручку от себя - массивный пролет стеллажа бесшумно отъехал в сторону и, совершив поворот по замысловатой траектории, открыл узкий темный проход…
Даже Гервин Конор на миг отвлекся от своих мыслей, а Рубус тотчас же понял, что экскурсия была лишь прелюдией к чему-то важному. Магистр Оружейных дел внимательно оглядел пустую галерею, дождался, пока у железных дверей в обоих ее концах звякнут сигнальные колокольчики охраны и только после этого произнес:
- Прошу, коллеги… сейчас будут ступени, поручень справа… и берегите голову!
…Спуск по крутой лестнице занял почти десять минут. Тоннель освещали яркие линзы световодов, проход был узким настолько, что его стены были засалены от частых прикосновений широких гномьих плеч. Магистр Коллер дернул цепочку на стене, открылись невидимые заслонки, и Рубус ощутил себя внутри баллона ваншипа, который продырявил залп из многоствольной митральезы. Глаза быстро приспособились к полумраку, оружейник что-то подкрутил в механизме освещения – и гном понял, что очутился в просторном каменном мешке глубоко под зданием Академии. Это была или древняя шахтная выработка или природная пустота – сейчас было уже трудно определить ее происхождение. Низкий сводчатый потолок укрепляли сложные конструкции, сложенные из гранитных плит. Плиты были выложены затейливым узором и сплетались на стенах и потолке в своеобразное каменное «кружево». По внешним признакам кладке было несколько сотен лет…
… Дальний конец подземелья терялся во мраке, а рядом с входом в стену были вмурованы шесть высоких сейфовых дверей от пола до потолка. Оружейник открыл одну из них, вынул изнутри большую плоскую коробку и поставил ее на широкую каменную плиту стола.
- Вот, собственно, лучшее, что могу вам предложить, мастер Рубус, - Коллер открыл футляр, и Конор увидел внутри нее полдюжины замысловатых пистолей и револьверов, притаившихся в гнездах, обтянутых черным бархатом.
- Оружие должно любить своего хозяина, и наоборот – хозяину оно не должно быть абсолютно безразлично. Прошу простить за банальность – это процесс взаимный. И хотя природа его лежит в области эзотерики и еще не объяснена до конца нашими коллегами из Корпуса Прикладной Магии, факт остается фактом. Взаимность прямо пропорциональна эффективности использования… С несколькими поправочными коэффициентами, конечно… Короче, надо сделать индивидуальный выбор, мастер Рубус…
С этим словами Коллер достал из коробки тяжелый двуствольный револьвер с большим барабаном, взвел курок, повернул рычаг на стене – и в противоположном конце подземелья появились две освещенные поясные мишени. Оружейник достал из кармана шкатулку и пододвинул ее своим гостям.
- Затычки… Будет шумно…
Как только механики заткнули уши, грохот выстрелов ударил по барабанным перепонкам…
Рубус был удивлен тем, как преобразился Эрх Коллер. Из почтенного академического старца, гном в одно мгновенье преобразился в стремительного траппера из джунглей Хайда. Не целясь, с бедра оружейник выстрелил четыре раза – и восемь пуль улетели к целям.
- Прошу вас, коллеги, - Келлер ловко стянул полотнища ткани с двух стоящих конструкций, и гномы увидели две треноги с подзорными трубами. Механики прильнули к окулярам…
- Исключительная огневая мощь и отличные показатели по точности на большой дистанции…
Обе мишени были поражены. У одной была отстрелена «голова», у другой – в «груди» зияла огромная рана.
- Но тяжел… Модель капсюльная, и снаряжение всех 24-х камор требует достаточного времени, - Коллер передал револьвер Рубусу. – Почувствуйте его вес.
Конор сжал ладонь на резной накладке – громоздкий револьвер оттянул руку и явно не хотел покидать своего хозяина-оружейника.
- Я бы рекомендовал Вам вот это… - Коллер вынул из коробки другой револьвер. Эта конструкция была вороненый, и ее сине-черный цвет совпадал с цветом нового изобретения Рубуса. Гном сразу проникся к новому агрегату некоторой теплотой. Револьвер выглядел значительно легче и изящнее своего предшественника. Может быть, дело было в единственном стволе, может в барабане на шесть зарядов. В это раз оружейник прицелился, и Конор вновь удивился – оружие словно вырастало из сухощавой руки Коллера.
Оружейник передвинул большой рычаг, торчащий из пола. Скрытый привод поменял мишени на новые. Келлер взвел курок и вновь выстрелил четыре раза. Механики опять прильнули к трубам - первая пуля легла а центр, три остальные указывали, соответственно, на 9,12 и 15 часов…
- Я умышленно сделал такой рисунок – чтобы вы увидели, насколько револьвер легко управляем. И что немаловажно – применен унитарный патрон. Да еще и медная гильза. Вы уже можете забыть про рожки с порохом, пыжи, капсюли… И вот еще что… - оружейник быстро переломил револьвер пополам, ловко сдернул с оси барабан, мгновенно поменял его на новый снаряженный, защелкнул все обратно, отстрелял все шесть патронов, вновь поменял барабан… и опять протянул оружие Конору. – Скорость, мастер Конор. Как специалист по двигателям, вы должны это оценить… Плюс самовзвод…
Рубус взял вороненого красавца и понял, что уже привязался к нему, мысленно включив новый механизм в свою «железную» семью.
- Благодарю вас, мастер Коллер. С этим экземпляром, я думаю, мы подружимся!
- Теперь главное, Рубус! – в разговор, наконец, вступил Гервин Конор, но сделал он это с таким мрачным выражением лица, что вся радость Рубуса от новой «игрушки» куда-то улетучилась. – Я был сегодня в Центральном Полицейском Управлении…
- Экспертиза? - сник механик.
- Нет. Экспертиза – это рутина, - Гервин Конор тяжело вздохнул. – Арракс!
Глава Магистратуры Механиков достал из складок мантии металлический пенал, щелкнул открывшийся замок – и… гном одел на свой палец странный предмет. Это был старинный крупный кованый перстень, но вместо печатки или большого драгоценного камня в его центре красовался револьверный барабан с шестью каморами.
- Этот предмет покойный Марвин получил здесь в Академии из рук… э-э-э… весьма влиятельных людей. Это был своего рода тайный знак или некий секретный аргумент для успешных переговоров в… э-э-э… Барге.
Название города прозвучало весьма зловеще. Рубус вспомнил все небылицы и слухи, ходившие об этом месте.
- Эта курьезный предмет заряжен 1,5-дюймовыми патронами… Но! – на этом слове Гервин сделал ударение, его указательный палец механически уставился в потолок. – Но Марвин организовал выдающуюся экспедицию, не выстрелив из этого перстня ни разу. Может быть из него нельзя или не положено стрелять. Может быть, его надо просто показать. К великому сожалению, Арракс нам теперь об этом не расскажет…
Гервин Конор опять тяжело вздохнул и продолжил:
-…Дело в том, что я сегодня видел почти такой же револьвер… В Полицейском Управлении… Из него убили Марвина… Тремя выстрелами. И оставили на месте преступления. В знак чего? Полицейские ломают над этим голову… На этом литера «M», на другом – «F»…
Гервин перевел дыхание.
- Вот такие дела… Времени распутывать этот клубок здесь у нас нет. Не дать вам эту странную игрушку я не могу. Дать точные инструкции, связанные с ней, тоже. Я просто их не знаю… Но уверен - что-то этот механизм значит. Может быть в нужное время и в нужном месте… Решать это придется вам самостоятельно… Вещица может оказаться коварной…
- Очень нежный спуск, мастер Рубус, - вмешался Эрх Коллер и ободряюще похлопал Конора по плечу. – И никаких предохранителей! Я вам тут приготовил к нему…
Оружейник достал из сейфа коробок с мелкокалиберными патронами и положил рядом с остальным арсеналом.
Конор посмотрел в лицо своим коллегам и отчетливо понял, что эта экспедиция запросто может оказаться дорогой в один конец. Рубус нахмурился, отвел взгляд, и вдруг ему показалось, что в полумраке у стены мелькнула отрезанная голова со своей белозубой ухмылкой…

#2 Пользователь офлайн   saint 

  • Старый добрый друг
  • PipPipPipPipPip
  • Группа: Супер Модераторы
  • Сообщений: 5 895
  • Регистрация: 15 Ноябрь 07
  • Пол:мужской

Отправлено 25 Апрель 2013 - 12:45

Скрытый текст

Изображение Изображение Изображение Изображение Изображение

#3 Пользователь офлайн   Base167 

  • Завсегдатай
  • PipPipPip
  • Группа: Игроки
  • Сообщений: 591
  • Регистрация: 21 Апрель 13
  • Пол:мужской
  • Город:СПб РФ

Отправлено 10 Июль 2013 - 13:44

Айк оступился на булыжнике, притаившемся в бурном потоке грязи, поскользнулся, с трудом удержал равновесие и, качнувшись вправо, чуть не сбил с ног двухметрового гоблина с большим зонтом и красными глазами навыкате…
…Джаггертаун встретил его как всегда – радушно и тепло. Радушно – привычным ливнем, извергающимся из косматых туч, зацепившихся за шпиль городской ратуши. А тепло сконцентрировалось в потоках дерьма, хлынувших с верхних предместий. Они мгновенно переполнили сточные канавы и многочисленные притоки Джерны, привычно разлившись по всем улицам города. Но Длиннорукий сегодня был не в настроении. Черная волна злобы накрыла его , и ее темнота, подобно ядовитым парам ртути, проявляющим дагерротип, вытравила в сознании капера абсолютно четкую и безрадостную картину реальности…
…Гоблин отшатнулся, наступил в лужу, брезгливо посмотрел на испачканную полу камзола, и его рука юркнула за пазуху… Чтобы мгновенно вынырнуть оттуда с длинным имперским стилетом. Здоровяк быстро огляделся по сторонам – все прохожие были заняты тем, чтобы справится с ненастьем – и без замаха нанес короткий колющий удар обидчику…
…Но эльфийский клинок звякнул о гномью сталь ствола. Айк хорошо знал норов улиц Джаггертауна - он инстинктивным приемом мастера абордажа зацепил спусковой скобой лезвие, вывернул стилет из руки гоблина и упер свой револьвер в живот оппонента.
- Клянусь Атанотом, Глазастый… Я съем твою печень… Лучше разойдемся мирно… С кем не бывает…
Гоблин на долгую секунду остановил на капере взгляд своих умных глаз. Подняв кучу брызг, резко наступил башмаком на замысловатый эфес упавшего клинка, поймал взлетевшее оружие изящным жестом фокусника, вернул за пазуху, перехватил поудобнее дорогую резную рукоять зонта и зашагал дальше…

…Ату его! Ату! Справа заходи! Справа!
Прижатый к стене здания горбатый оборванец отбивался суковатой палкой сразу от трех наседавших на него куцехвостых псоидов. Делал он это исключительно ловко, нанося быстрые болезненные тычки по суставам четвероногих бойцовых созданий. Два псоида уже ощутимо прихрамывали, а третий умудрился заскочить сбоку и рвануть оборванца за длинный плащ, похожий на монашескую рясу. Прогнившая ткань легко разорвалась, и под ней четверо орков, наседавших на нищего, увидели окровавленную перепонку большого кожистого крыла, увенчанного желтым грязным когтем.
- Я сразу понял, что он горг! Царапал своими крылышками наши мостовые, нечисть! – торжествующе заверещал самый мелкий орк. – Вздумал потрясти наших клиентов?!!
- Мы тебя скормим нашим зверькам, птичка! – поддержал карманника его толстый подельник и ослабил поводки еще на пару дюймов.
- Он сейчас тебе испортит всех собак, кретин! – заметил третий собрат. – Надо его быстро кончить здесь. Сольем в Джерну по-быстрому. Пока дождь не кончился.
Самый разумный из всех четырех уличных воров молчал. Лишь только что-то тихо лязгнуло, и на стальной цепочке, выпавшей из его рукава, повисла тяжелая шипастая гиря кистеня…
… Проходящий мимо Айк его и ударил первого. Злость нашла долгожданный выход, и по телу Длиннорукого разлилось приятное адреналиновое тепло. Укрепленный медной пластиной тяжелый носок каперского сапога врезался в орочье колено, и пират ловко подхватил кистень, выпавший из руки рухнувшего в слякоть вора. Стальная цепь с глухим гулом совершила быстрый оборот – и один из псоидов впечатался в грязь с проломленным черепом.
- На этом и закончим, уроды? – кровожадно прошипел капер, оглядывая оторопевших орков. – Собачек убрали! Быстро!
- Это наша улица! – заверещал Мелкий, отступив на пару шагов, и помогая собрату подняться. – Он с тобой работает? Ты кто такой?
- Я тот, который может тебе ненароком дыру в башке сделать, - Айк знал, что криминальная мелочь центра города вряд ли знает его в лицо и не особо боялся быть опознанным. – А ты кто такой, чтобы меня об этом спрашивать?
Орки задумались, услышав в речи незнакомца привычные уху обороты.
- Вы здесь постойте! Я мигом! – самым сообразительным оказался все-таки Мелкий. – Я сейчас со старшим переговорю. Все уладим!
Троица поспешила за инструкциями к своим начальникам. Четвертый орк чуть замешкался, снял ошейник с убитого псоида, кинул злобный взгляд на Длиннорукого и поспешил за собратьями, волоча рычащих зверей за собой. Капер дождался, пока они скроются за спинами пешеходов, и шагнул к ближайшему переулку. Короткий инцидент согрел его, но искушать судьбу после происшествия в «Умбре» не стоило… Но чья-то рука схватила его за полу плаща…
- Спасибо, сэр! – из-под капюшона на пирата снизу вверх смотрело сморщенно лицо горга с большим клювообразным носом, украшенным вывернутыми ноздрями.
- Не стоит. Воровать на чужих улицах рискованно. – Айк высвободил одежду из рук оборванца и сделал еще несколько шагов. – Тебе лучше уматывать отсюда побыстрее! А я спешу!
- Вам куда?
- А у тебя свой экипаж? В рукаве, наверное, спрятан? – Длиннорукий начал раздражаться назойливости горга. – Мне в Гавань!
- Могу быстро доставить, - нищий оглянулся по сторонам.
- На крыльях?
- Воды не боитесь? Домчу мигом! – и горг шмыгнул в ближайший просвет между домами, в сумраке которого был слышен рев переполненной Джерны.
Спустившись по крутому берегу за крылатым вором, Айк увидел спрятанную в камнях и корнях узкую лодку.
- Пойдет? – оборванец взялся за медное кольцо на носу своего суденышка…

#4 Пользователь офлайн   Base167 

  • Завсегдатай
  • PipPipPip
  • Группа: Игроки
  • Сообщений: 591
  • Регистрация: 21 Апрель 13
  • Пол:мужской
  • Город:СПб РФ

Отправлено 20 Сентябрь 2013 - 12:20

**25**
Спуск к порту занял всего полчаса. Но это были незабываемые минуты. Капер, привыкший к необъятным просторам двух океанов, давно не оказывался в центре бешеного потока воды, несущегося к морю по узкой скальной расселине. Лодка горга была очень похожа на пироги туземцев Хайда и также маневренна. Айк Длиннорукий примостился в ее носовой части и укрылся от брызг промасленным кожаным пологом, высунув наружу одну лишь голову. Суденышко смело ныряло в желто-коричневые буруны Джерны, пулей проскакивало под заросшими мхом мостами Джаггертауна, замирало на сладкие мгновенья в неустойчивом равновесии, зацепившись за очередной подводный камень… Металл днища упрямо скрежетал, и, подчиняясь твердой руке крылатого кормчего, лодка вновь падала в пенную стремнину.
Горг застыл на корме в странной неестественной позе – казалось, он стал продолжением своей лодки. При этом его руки, словно существовали отдельно от своего хозяина, и, управляя пирогой, быстро и уверенно перекидывали с борта на борт длинное весло с блестящим набалдашником и лопастью, обитой медным листом. Монашеская хламида странника намокла, грубая ткань плотно облепила его худое тело и согнутые в коленях костлявые лапы, вцепившиеся в некое подобие насеста. Длинные крылья отчетливо проступали под плащом и в моменты самых рискованных маневров инстинктивно пытались расправиться и поднять отчаянного лодочника над бурными потоками Джерны. К ненастью добавлялся ливень из нечистот, смытых с мостовых столицы и извергающихся из разнообразных водостоков, пробитых в высоких стенах набережной. Пират ощущал себя непереваренным ломтем мяса, несущимся внутри кишечника многомиллионного голодного города…
Через несколько миль река успокоилась, разлившись по широкому устью… Вдали показались высокие стены доков, черные мачты парусников и серые от дождя баллоны ваншипов… Порт был уже рядом…
- Давно я не хлебал столько дерьма! - Длиннорукий скинул с себя полог, выбил о колено промокшую треуголку, шумно прокашлялся и сплюнул за борт. – Ворочай на три румба влево - во-о-он к тому рыжему бакену. И мы в расчете!
- Я могу быть вам еще чем-нибудь полезен, сэр? – горг слез с насеста и стал похож на горбатого уродливого человека.
Айк задумался. Он пока не знал, сколько народа уцелело на «Колибри». После показательной демонстрации Клостером «занимательных картинок» в Мастерских Блинкера, капитан не рассчитывал быстро собрать уцелевший экипаж. Лишние руки ему бы сейчас пригодились.
- С морским делом знаком?
- Два сезона на каботажной шхуне помощником боцмана, сэр, – горг ответил почти по-уставному.
- Можешь подождать меня на берегу. Не больше часа. Если вернусь – поговорим подробнее, - капер выудил из кожаного клапана за пазухой тяжелый револьвер и протер его сухой частью рубахи. Перевесил оружие на пояс и затянул ремни на сапогах – Вон там швартуйся – в кабельтове от створного знака…

… Видимо у мастеровых были проблемы. В первом из двух плавучих доков на стапелях стоял миноносец с штандартом Негроса, но рядом с кораблем не было видно ни единой души. Это было для трудяг-гномов очень странно – они зашибали деньги в любую погоду. Неожиданно в конторке на верхней палубе дока мелькнул фонарь, и, вглядевшись снизу в серые струи дождя, капер узнал… бороду самого Мартина Блинкера!
Коренастая фигура в дождевике медленно переместилась по палубе из конца в конец, посветив фонарем на стапеля внизу, и вновь скрылась в помещении. Один из старейших мастеров за сторожа! А рядом солидный казенный заказ и ни одного рабочего! Три трупа в «Умбре» этого явно не стоили – Айку ситуация нравилась все меньше и меньше…
Капер проскользнул за пакгаузами, миновал склад ремонтных приспособлений, холодные паровые насосы и подошел ко второму доку. Сердце защемило – на стапелях стояла его субмарина. На горизонтальных рулях по-прежнему болтались две петли, но в них уже никого не было. Кого-кого, а любителей мертвечины в Джаггере всегда хватало с избытком. В том месте, где к берегу к огромным кнехтам тяжелой цепью был пристегнут док, Айк увидел наскоро оборудованный навес из искореженных листов наружной обшивки. Но под навесом никого не было…
Внезапный порыв ветра принес ответ – с противоположного конца громадной плавучей конструкции донесся запах дыма. Айк присмотрелся - и в тени двух гребных винтов увидел проблеск небольшого костра… Весь бизнес Блинкеров традиционно держался на исключительной аккуратности и тщательности, и открытый огонь в доках мог появиться только с соблюдением массы предосторожностей и в сопровождении десятка брандмейстеров в брезентовых огнеупорных робах и с пожарными рукавами в руках. Но сейчас предосторожностями здесь и не пахло, а сквозняк доносил отчетливый запах жареного мяса…
Айк вытащил кистень и бесшумно миновал несколько десятков метров…
У костерка, спрятавшись от дождя под килем субмарины, сидели два орка в городской одежде. Один из караульных пригрелся в тепле и мирно похрапывал, другой сонно шевелил в углях длинным шампуром, с насаженным на него аппетитным четырехлапым куском мяса.
Тихо прошелестел кистень – и «главный повар» рухнул пробитой головой в огонь… Спящий орк проснулся… Но лишь для того, чтобы услышать хруст собственного проломленного черепа… Запахло паленой шерстью. Меню ужина неожиданно расширилось до трех блюд…
Айк вынул из холодеющей руки короткий топор с двумя лезвиями, еще раз обошел просторную нижнюю палубу дока и, не обнаружив больше никого, стал осторожно подниматься по лесам к рубке родной субмарины…
…«Колибри» была пуста.
На низком подволоке в металлических сетках висели пузыри со светящимися водорослями. Растения отживали последние часы, и их слабый свет едва рассеивал сумрак. Трупов не было. Никого из команды и никого из гостей. Лишь в нескольких отсеках стоял сладковатый запах крови, да трубопроводы высокого давления были иссечены картечью в трех местах. Если здесь и вели разговоры, то преимущественно на абордажных клинках. За долгие годы Айк мог бы найти путь к своей каюте и в абсолютной темноте. …В тесном помещении все было перевернуто вверх дном – кто-то искал корабельную казну… И, конечно, нашел ее… Среди рассыпанных по палубе навигационных приборов и карт валялась сорванная с петель бронированная дверца сейфа. Айк ощупью проверил два глубоких отсека хранилища… Пустота! В деле явно не обошлось без магии. В Джаггертауне всегда было так – незыблемость любого табу измерялась в звонких крилангах. Правда «меряли» прочность любого запрета исключительно гномы, никогда не посвящая в свои секреты других обитателей Системы.
Под ногой звякнул секстан, Айк поднял инструмент и машинально сунул его в карман. Длиннорукий был на своем корабле за штурмана и всегда собственноручно рассчитывал свои походы. С помощью секстана, измеряя высоты трех парцелл и Люмена, всегда можно было определить свое местоположение на сфере Внутреннего океана… Капитан сложил свой стол, пристегнул его к переборке, затем открыл один из перепускных вентилей и, сосчитав до двенадцати, сдвинул вправо вентиляционную решетку. В тишине послышался шепот пневмопривода, и дальнем углу сдвинулся кусок палубы…
Об этом тайнике не знал никто, кроме капитана. Айк рассовал по карманам небольшой кошель с драгоценными камушками, крохотный изящный дерринджер с богатой инкрустацией и большим карбункулом в рукояти и увесистый двенадцатиствольный пеппербокс с дополнительным комплектом снаряженных стволов. Прицепил к поясу обоюдоострый эльфийский морской клинок, лезвие которого извивалось подобно языку пламени. Бывший хозяин этой затейливой игрушки был давно переварен чудными летучими рыбами Внешнего океана. Последним за пазуху последовал загадочный пенал. Его острая грань больно впилась каперу в ребра. Подчинившись внезапному порыву, Длиннорукий приложил к узкой грани коробки лезвие топора и стукнул по топорищу. Пенал раскрылся, будто давно ждал этого момента. На черном бархате лежали два каменных шара по дюйму в диаметре. По центральной оси каждого из них было просверлено маленькое сквозное отверстие, а по окружности от него располагались шесть отверстий покрупнее. Внезапно бусина на шее капитана резко похолодела…
«Требуха Атанота! К такой находке прилипнет куча любознательных бородачей!» - выругался капитан про себя и вновь сунул шары в футляр. Пенал захлопнулся, на его поверхности не осталось и следа взлома… А бусина вновь стала обычным малозаметным шариком на шнурке…
Айк дернул столик за бронзовую рукоятку. С хрустом повернулись шарниры, и предмет меблировки занял свое обычное положение. А панель палубы с щелчком вернулась на место, скрыв тайное хранилище…
Длиннорукий стал пробираться на выход к главной шахте. Проходя центральный пост, капитан не удержался и положил ладонь на рукоять машинного телеграфа. Внезапно им овладело желание продуть летательные баллоны, оторваться, к дьяволу, от стапелей… А там куда сдует ветер и выведет кривая…Человек бросил взгляд на манометры газовых цистерн – стрелки четырех приборов уперлись в нулевой ограничитель… «Пустая затея! На моем гелии сейчас развлекаются мародеры «Черного Круга».
Айк подошел к центральному трапу, быстро поднялся по его скобам, тихо закрыл люки и бережно погладил отполированное бронзовое кольцо. «До встречи, птица!..»
На очереди был визит к пассажиру…
… Дождь прекратился, но ему на смену на залив посыпалась густая морось. Капризный ветер закручивал ее в замысловатые серые непроглядные клубы, закрывая от глаз случайных свидетелей узкую лодку, отчалившую от Мастерских Блинкера…
… На берегу на старой железнодорожной колее друг на друга смотрели две отрезанные орочьи головы. Вместе они составляли странную композицию – язык у каждой головы был высунут и зажат между зубами «соседки». В переводе с языка прошедшей войны на язык нынешней дипломатии этот безмолвный диалог означал: «Переговоры переносятся на более высокий уровень»…

#5 Пользователь офлайн   Base167 

  • Завсегдатай
  • PipPipPip
  • Группа: Игроки
  • Сообщений: 591
  • Регистрация: 21 Апрель 13
  • Пол:мужской
  • Город:СПб РФ

Отправлено 28 Октябрь 2013 - 11:40

"26"
- А мне нравится твоя нынешняя рожа, - тонкие пальцы пробежались его по заросшей щеке. Ногти, инкрустированные золотом по последней имперской моде, с треском прошлись по металлически-жесткой щетине, появившейся на скуле капитана за время его сухопутных злоключений. – Стал похож на этих безумцев – проводников Дальнего Хайда… Где только они прячут свои мозги – никому неизвестно…
Как ни старался Айк быть невозмутимым, но он ощутил в позвоночнике холодный зовущий укол. По прошествии столь долгого времени это показалось ему забавным.
- Каждый хранит свои мозги по-своему, Харт. Если есть, что хранить, конечно. Слушай, я спешу… - и добавил с неохотой, - ну, ладно… пожалуйста.
Услышав в голосе капитана долгожданные просительные интонации, женщина удовлетворенно сверкнула своими огромными глазами эльфа-полукровки и, звонко рассмеявшись, резко развернулась на месте. Тяжелые бусины, вплетенные в ее длинные волосы, хлестнули пирата по груди. Хрупкая пассажирка «Колибри» исчезла в одном из коридоров, и сразу же из-за тяжелой портьеры появился коренастый гном-привратник. Своими измерениями бородач походил на большой корабельный сундук – его высота и ширина были одинаковы. Указательный палец правой руки был искорежен переломом – Длиннорукий сразу узнал характерную травму аркебузеров и улыбнулся, вспомнив разношерстных аристократов-ополченцев Двукоролевства, вооруженных кремниевым антиквариатом. «Сундук» заметил усмешку капитана, но, подобно всем гномам, зацикленным на чувстве собственной значимости, неправильно ее истолковал, рассерженно засопел, насупился и сжал в своем тяжелом кулаке клевец боевого молотка так сильно, что фаланги пальцев побелели…
- А вот и я!
Женщина вновь появилась в просторной прихожей своих апартаментов, держа в руках окованную медью шкатулку. Она поменяла темно-бордовое платье на новое, зеленое с серебряным шитьем. И даже умудрилась успеть воткнуть в свою темно-медную гриву иглу-брошь с изумрудом тролльской работы.
С появлением хозяйки «сундук» бесшумно исчез за темной занавесью.
Харт поставила ларец на каминную полку и вытащила из него блеснувший металлом предмет. Это был старинный крупный кованый перстень, но вместо печатки или большого драгоценного камня в его центре красовался револьверный барабан с шестью каморами.
- Очень мягкий спуск. Ну и предохранитель – его нет, - Харт соблазнительно облизнула свои резные губы. - Это ерунда для слабаков, милый. Ведь так?
Женщина взяла в свои руки тяжелую лапу пирата и, одев перстень на безымянный палец капитана, развернула его барабаном внутрь ладони. На толстой перемычке странного украшения Айк увидел выбитую букву «J».
- Эта литера. Она важна, - затем пассажирка достала из шкатулки кожаный кошель и уронила его в карман капера. – Здесь дюжина патронов и еще кое-что от меня лично. Там и инструкция к этой славной вещице. Ты же на сигдре читаешь, вроде? Ну, теперь все?
Харт вытянула перед собой узкую ладонь.
Длиннорукий положил на нее игрушечный дерринджер. Карбункул на его рукояти радостно блеснул, вернувшись к хозяйке.
- До встречи! Эйгр-ээ, – одновременно с напутствием рука женщины описала в воздухе руническую фигуру и, прощаясь, нежно ударила Айка по губам.
Капитан повернулся к двери и краем глаза успел заметить толстые пальцы гнома, высунувшиеся из-за портьеры и сложенные странным образом…
«Дагад», - вдруг всплыло в мозгу пирата незнакомое слово и сразу же исчезло, не оставив о себе воспоминаний…

Центральный вокзал Джаггертауна беззастенчиво шумел, несмотря на ранний час. Разнообразные утренние звуки, отражаясь от высокой кровли, растянутой над четырьмя перронами на ажурных металлических арках, наслаивались друг на друга замысловатым акустическим пирогом. В его плотной звуковой начинке оживленно общались между собой пятнистые псоиды, шныряющие под платформами в поисках объедков. Радостный лай этих четвероногих порой становился похож на истерический хохот умалишенных. Испорченным метрономом гулко лязгали сцепки. Пронзали проснувшийся мозг пассажиров короткие гудки маленьких маневровых паровозов, снующих по стальной паутине путей и собирающих вагоны в составы прямо здесь на Главной станции. В четырех тупиках, пугая публику трехметровыми отбойниками и зловещими масками богов на своих медных «мордах», стояли четыре локомотива. Два из них недавно вернулись в столицу, обежав Негрос по многокилометровой железной дороге в очередной раз. Десяток орков и людей облепили уставших механических монстров и надраивали щетками их клепанные бока. Два других трансконтинентальных гиганта еще только готовились к отправлению. Из больших брезентовых кишок в их тендеры сверху засыпали уголь, в черные цистерны с шумом лилась вода. Бородатые трейн-пилоты в красных фуражках тщательно осматривали сложные приводы своих шестнадцатиколесных чудовищ. Звенели молотками и гаечными ключами, проверяя тормозные колодки. Бренчали длинными клювами масленок, смазывая подшипники, кривошипы и шатуны гигантских пятиметровых маховиков. Эти блестящие шестеренки, цепляясь за чугунную зубчатую колею, проложенную в горах между рельсов, толкали состав на крутых заснеженных склонах…
Сегодня был четверг. А каждую неделю по четвергам из столицы отбывал рейс в Баргу…
Волей судьбы сегодня в этом месте Системы присутствовали три главных героя нашего повествования.

#6 Пользователь офлайн   Base167 

  • Завсегдатай
  • PipPipPip
  • Группа: Игроки
  • Сообщений: 591
  • Регистрация: 21 Апрель 13
  • Пол:мужской
  • Город:СПб РФ

Отправлено 28 Ноябрь 2016 - 19:13

...Под ажурными сводами вокзала прогремели шесть сдвоенных ударов колокола. Его резкий и требовательные звук заставил все посторонние шумы вписаться в этот торжественный контрапункт. Последний одиночный удар сигнального колокола почти в полной тишине медленно поплыл у всех над головами. Гул еще не успел утихнуть, как синхронно лязгнули пять дверных замков распахнувшихся дверец, с сухим щелчком к краю перрона раскрылись тиковые трапы, и у последней ступени каждого из них появились пять бородачей в красных фуражках. Пять пальцев щелкнули по пяти нагрудным колокольчикам и…
…посадка началась.

…Рубус, закинул за спину багаж, сунул под мышку трость и первым из пассажиров первого класса протянул проводнику свой билет. Тисненый золотом темно-коричневый прямоугольник перекочевал из руки в желтой лайковой перчатке в руку, обтянутую белой нитяной, и Магистр Механики, ступив на красную ковровую дорожку, направился к своему купе. Сзади сопел его молодой спутник из историков-архивистов. Провожатые остались в начале платформы за толстым бордовым шнуром ограждения. Коннор отчетливо ощущал каждым своим позвонком их пронзительные взгляды, которые даже через объемистый рюкзак неприятно кололи тревогой…

… Айк перехватил лежащий на плече большой кожаный баул, кивнул за спину и показал проводнику два билета. За капером в общий вагон поднялся завернутый в богатую толстую стеганую сутану низкорослый горг. В Баргу никогда не ездила ПРОСТАЯ публика, и вышколенный персонал Железнодорожных Магистралей Негроса никогда не задавал своим пассажирам ненужных вопросов. По крайней мере, у входного трапа. «Наши железные рельсы – залог Вашей железной респектабельности» - гласил главный лозунг перевозчиков. Поэтому два кордона своей собственной охраны надежно отделяли пассажиров рейса от остальных более приятных или совсем неприятных провожающих. По этой же причине шлемы городских констеблей и дешевые котелки сыскарей маячили лишь в последних рядах этой пестрой толпы…

…Гелмиир уже несколько часов обживал свой угол в большом деревянном хоппере под третьим вагоном. Судя по тому, как добротно был переделан угольный бункер под перевозку живого товара, прагматизм железнодорожников не имел границ. Стены и загрузочные люки были утеплены, все пространство было разделено на дюжину боковых и пару торцевых зарешеченных секций. В одной из них в сухую солому закопался эльф со своим сокамерником, в противоположной разместилась странная старуха. Кто был в остальных, хантер не видел – два орка втолкнули его в люк последним из всей партии рабов…

Пробило восемь склянок, тоскливо всхлипнул и тонко просвистел гудок. Чавкнули застоявшиеся шатуны, и состав медленно тронулся в путь.

…В конце перрона вымощенного глазурованной плиткой, там, где широкая полоса обрывалась трехметровым уступом, в самом низу на крупной гранитной щебенке расположился нищий. Кто это был – гоблин, орк, гном или человек – понять было трудно. Большой рыхлый тюрбан из старого тряпья громоздился на его голове, скрывая лицо. Из глубины торчала лишь толстая каменная флейта. Тонкие пальцы перекрывали клапана в такт неведомой мелодии. И редкое ухо могло выделить эти низкие завораживающие звуки из общего гула механизмов…

#7 Пользователь офлайн   Base167 

  • Завсегдатай
  • PipPipPip
  • Группа: Игроки
  • Сообщений: 591
  • Регистрация: 21 Апрель 13
  • Пол:мужской
  • Город:СПб РФ

Отправлено 29 Ноябрь 2016 - 20:10

… Туманный портовый Джаггертаун остался далеко позади и значительно ниже уровнем. Локомотив уже восемь часов упрямо взбирался по сложной системе серпантинов, спиральных тоннелей и ажурных виадуков к одной из самых высоких точек парцеллы. Железная дорога шла по одному из южных кряжей Черных хребтов. Единственному месту, где Природа уступила твердолобым гномам и снисходительно позволила трудолюбивым бородачам проложить по своим девственным скалам сотни миль стальных рельс и чугунных пластин с зубчатой насечкой.
Само название одного из самых крупных горных массивов – «Черные хребты» - Рубусу никогда не нравилось. Что-то в этом названии ему казалось чересчур простым, легковесным, характерным для бульварной прессы. Коннору всегда были ближе настоящие первородные имена, которые пробивались к ушам и умам современников сквозь толщу веков. Смысл их далеко не всегда был понятен, но гному казалось, что раз уж предмет или место сумели пронести свое имя через десятки столетий, то имя это, несомненно, является необходимой деталью какого-то неведомого механизма, несет в себе какой-то мистический и, прежде всего, функциональный смысл и уж совершенно точно придает своей конструкции устойчивость и надежность в этом мироздании. Магистр механики всегда ценил эти качества и никогда не стремился заменить проверенную деталь неизвестным новоделом чему-либо в угоду. То ли дело «Дж-граа» - прародитель Джаггера, или Бар-Гга…
…Коннор смотрел в окно на плавный левый поворот. Впереди был виден многотонный локомотив, его маховики вгрызались в зубчатые плиты и тянули поезд все выше и выше. Пара не было видно - сильный ветер мгновенно сдувал его из многочисленных труб, трубочек, змеевиков и форсунок, превращая влагу в белоснежный налет инея. Редкие скалы многометровыми каменными вехами отмечали дорогу справа и слева от рельс. Вверху в бескрайнем голубом мареве угадывался ослепительный Люмен. А вниз… вниз гном старался не смотреть. У него сразу начинала кружиться голова, а в желудке просыпался кто-то очень неспокойный. Рубус гасил эти короткие приступы акрофобии большим глотком душистого чая, который постоянно стоял рядом с ним в массивном зеленом стакане, затянутом в причудливый кованый подстаканник…
- Вы представляете, мастер Рубус, экспедиция мастера Арракса нашла еще и массу клинописных табличек. Я почти пять месяцев сортировал их в Центральной библиотеке. Пластины из базальта были отполированы просто фантастически. Я таких еще не…
Его молодой спутник говорил без умолку. Конечно, Коннор хотел бы себе в напарники коллегу механика. Хотя бы этого неуемного Виира Фредриксена. Тогда можно было обсудить пару физических казусов, поспорить о Законе перехода энергии, просто поразвлекаться механическими головоломками или уж на крайний случай пропустить по паре глотков домашней настойки, которая плескалась в спрятанной на дне рюкзака фляжке. Но Магистратура решила иначе – Мастеру Рубусу выделили в ассистенты архивиста Агируса Ромони. Молодой бородач принимал деятельное участие в систематизации результатов раскопок Марвина, и по слухам обладал феноменальной памятью. Коннор понял, что ему в помощь дали ходячую ведомость находок. И вот сейчас эта «ведомость находок», сидя на противоположном диване купе, безостановочно болтала и непрерывно потела. От плохо скрываемого страха архивист постоянно гремел чайной ложкой в своем стакане и гулко шмыгал носом. Эти два звука, сложенные вместе, просто разрывали мозг механика на мелкие окровавленные кусочки. Но в силу врожднной деликатности мастер Рубус лишь изредка хмыкал в ответ и все чаще и все дольше смотрел в окно.
-…не видел. А бороздки! Бороздки такие ровные! Я просто не представляю – каким твердым должен быть резец. Причем написание рун очень старое. Сейчас не встретишь такого вульгарного стиля. Вот возьмите руну «бирид»…
Коннор отвлекся от созерцания заснеженных скал и посмотрел на стол. А Ромони уже быстро выудил откуда-то лист писчей бумаги и быстро изобразил классическое начертание руны.
- Вот видите, эта линия традиционно будет 3/4 от длины основной смысловой перекладины! Этот угол «дра» уже давно принят в 45 градусов. А на табличках я встретил совершенно незнакомый вариант каллиграфии…
Ромони нанес на бумагу несколько линий. Рубус вздрогнул – руна выглядела точно так, как высветил ее загадочный глаз в его лаборатории.
- Вот видите!!! Здесь угол уже 30 градусов. Соотношение смысловой перекладины к уровневой линии не 3/4, а 1,618!!! «Золотое сечение»!!! За последние два знака я ручаюсь – сам проверил эту пропорцию пять раз! А самое главное! Самое главное!!! Вот этот заключительный штрих! Он по форме не традиционная парабола икс в квадрате, а самая настоящая экспонента!!! Вы представляете!!! Скажу по секрету, я рунолог- криптолог. И работал на Министерство… Э-э-э… М-м-м… Ну Вы же знаете какие там архивы!.. И такого…
Коннор поперхнулся. «Ах ты, сопляк! Тебе давали читать мои записки! Так ты просто соглядатай и мерзкий стукач!!! Кто же это тебя мне подсунул?»
- …варианта я не встречал ранее!
- Извините, - только и смог произнести Рубус и сделал большой глоток чая, пытаясь растворить им вспыхнувшее чувство отвращения...
…Внезапно механик услышал характерный протяжный звон лопнувшей стальной пластины и скорее понял, чем почувствовал, что на гамашах что-то оторвалось.
- Извините, - еще раз пробурчал он и нагнулся под стол проверить одежду. Все пуговицы были на месте. Но карман рюкзака, в котором в пробковом чехле стояла фляга, был открыт. Механик потянул руку, чтобы застегнуть клапан, но тут заметил, что смотровое окошко на чехле болтается открытым. А из окошка через толстое стекло на него смотрел… глаз. Глаз вперился в гнома, и через мгновенье подмигнул ему. И как показалось Рубусу, даже как-то весело и подбадривающе…

#8 Пользователь офлайн   Base167 

  • Завсегдатай
  • PipPipPip
  • Группа: Игроки
  • Сообщений: 591
  • Регистрация: 21 Апрель 13
  • Пол:мужской
  • Город:СПб РФ

Отправлено 30 Ноябрь 2016 - 20:23

…Айк сидел у окна, закутавшись в свой толстый пропитанный жиром плащ. Пейзажи за окном его не вдохновляли. Он уже видел их. И совсем с другого ракурса. С мостика субмарины эти просторы можно было наблюдать в настоящей красе… В те далекие дни ветер не тряс этот грохочущий сарай на колесах, как сегодня, а, подобно старшему товарищу, бережно поддерживал его железную «Колибри» налету. Будто давал трем десяткам головорезов насладиться этим магическим зрелищем. Может быть, пытался разбудить в них какое-то смирение или покаяние, а может, наоборот, показывал, что только такая жизнь – безумно красивая и смертельно опасная – достойна, того чтобы ею жить…
Горг почти с самого отправления спал на верхней багажной полке, закутавшись в кокон сутаны. Зрачки под его серыми веками метались из стороны в сторону. Наверное, он тоже путешествовал в своем полете.
Незадолго того, как поезд нырнул в свой первый тоннель, всего лишь в получасе езды от Джаггертауна, бородатый проводник, сменивший свою парадную ливрею на темно-синий сюртук, пошел по вагону и, бренча своим колокольчиком, четырежды звучно объявил:
- Поезд начал двигаться по магистрали высокой сложности. Всякая магия, уровень которой выше категории «G» прим «k», запрещается! С этого момента и до особых распоряжений! Нарушение данного ограничения влечет за собой стандартную процедуру по Кодексу Железнодорожных Магистралей Негроса!
Для особо забывчивых гном повесил два оранжевых фонаря перед каждым из тамбуров…
…Капер за много часов уже присмотрелся к пассажирам вагона. Но по морской привычке каждую склянку окидывал окружающих быстрым взглядом из-под низко опущенной широкополой шляпы, считывая их местоположение. Вот и сейчас Длиннорукий привычно глянул в дальний конец вагона… и… О, тухлая печень скарипага! Этой старухи полчаса тому назад там не было! Между спящим жирным гоблином и его беременной рябой подругой тогда лежал лишь пестрый узел с их пожитками! Но сейчас именно на том самом месте сидела горбатая старуха, расположившись в ногах у двух спящих нелюдей. Она перебирала скрюченными пальцами свои разноцветные лохмотья, не отрывая глаз от Длиннорукого.
Айк не выносил бесцеремонности, ни от кого и никогда. Он был уверен, что для любой ситуации существует своя процедура. Долгая или мгновенная, сложная или простая, мирная или беспощадная. И тому, кто ей следует, судьба непременно дарит удачу… Капер приподнял полу своей расстегнутой треуголки, намереваясь пригвоздить хамоватую каргу своим убийственным взглядом… Но старуха увидела его высокий лоб первой! Ее глаза распахнулись, беззубая челюсть на мгновенье отвисла…
«МЕЧЕНЫЙ!», - прочел Айк по ее губам.
Карга сделала в его сторону быстрое хватательное движение своей сморщенной ладошкой и…

#9 Пользователь офлайн   Base167 

  • Завсегдатай
  • PipPipPip
  • Группа: Игроки
  • Сообщений: 591
  • Регистрация: 21 Апрель 13
  • Пол:мужской
  • Город:СПб РФ

Отправлено 05 Декабрь 2016 - 19:10

…Еще когда вагон громыхал по многочисленным стрелкам разъездных путей вблизи Джаггертауна, эльф обнаружил в соломе зловонное одеяло и довольно быстро нашел такое место в камере, где сквозило меньше всего. Отсек был торцевым, и поэтому ветер беспрепятственно сдувал тепло со всех трех наружных стенок. Но худшее было впереди - как только поезд преодолел высоту в 3000 футов и вошел в зону залегания снегов, привыкшему к теплому климату эльфу стало уже совсем невмоготу. Он попытался разогнать свою голубую кровь базовыми движениями «ии-лца». Для этого пришлось загнать сокамерника в дальний угол, улечься на пол и двигаться в неестественном горизонтальном положении. Нелепые попытки согреться сопровождались громким дыханием и оглушительным хрустом сминаемой соломы. Привлеченные малопонятными звуками соседи вцепились в свои решетки и стали шуметь, подобно стае хвостатых туземцев из джунглей Хайда. Старуха из противоположной камеры, похоже, что-то себе успела выторговать у монаха-негоцианта в обмен на готовность присматривать за его живым товаром. Увидев этот переполох, карга просто вышла из себя. Она громко шипела, заплетала руки в немыслимые узлы и плевалась в своих соседей. По всей видимости, ее слюна обладала отпугивающим или успокаивающим эффектом – все пленники очень скоро угомонились. А горбунья просунула сквозь решетку свой сморщенный кулак и еще долго грозила им эльфу, бурча под нос то ли ругательства, то ли заклинания…
Но хантер уже успел немного согреться и смотрел на ведьму сквозь теплый туман, быстро проваливаясь в забытье… По неведомой причине сон не принес ничего из прошлой жизни. Перед глазами эльфа на фоне непрерывно мелькающих шпал и бесконечной стальной ленты рельс пульсировало гномье прикладное волшебство. Гелмииру не хватало чего-то совсем малого, чтобы прочитать эти всплывающие в подсознании сложные магические гальдраставы. Но всеми своими иглами эльф чувствовал, как под их влиянием раскладываются векторы многомерных воздействий, удерживая махину поезда в равновесии, компенсируя центробежные силы и яростные порывы ветра. Могучие коэффициенты усиления в замысловатых формулах виделись ему мощными опорными колоннами и консолями. И где-то на грани восприятия он смог заметить вьющуюся между черными гномьими конструкциями тонкую ярко-зеленую змейку знакомого высшего эльфийского колдовства…
…Вдруг Эйрон проснулся. Иглы на его лице с громким треском встопорщились, и почему-то эльфу сразу бросилась в глаза старуха из дальней камеры. Горбунья пристально смотрела куда-то за его спину. Внезапно ее челюсть отвисла… Она что-то проворчала себе под нос и сделала в его сторону быстрое хватательное движение ладошкой…
…В этот момент эльф почувствовал сокрушительный удар… на том месте, где только что была старуха, мелькнула серая базальтовая глыба… в открывшемся проеме вспыхнула снежная белизна… и эльфа швырнуло вверх…

…Айк не увидел конца этого движения… От старухи вдруг осталось лишь облако красных брызг… Вагон качнулся и стал падать… С верхней полки рухнул горг… и все завертелось кувырком…

…Рубус не хотел поверить в увиденное... Он еще раз раздраженно хмыкнул и поднял голову над столом… Вдруг окно заслонило что-то темное и с грохотом проломило стену… Мелькнул серая скала… Рубус успел заметить, как его разговорчивый спутник мгновенно исчез в развороченных металлических внутренностях вагона, словно в гигантской мясорубке… Коннора бросило на потолок…

…Далеко-далеко внизу у моря, рядом с гранитным парапетом широкого балкона стояла хрупкая женская фигура. Получеловек-полуэльф в привычном одиночестве любовалась багровым закатом, облизывающим гавань Джаггертауна… Внезапно бокал в ее руке с громком звоном разлетелся вдребезги… Вино выплеснулось на золотистое платье, а один из осколков глубоко ранил ладонь… Женщина охнула, быстро присела и попыталась собрать кровь с каменных плит… Но кровь не хотела собираться… Она словно тяжелая ртуть застыла в большой пурпурной глянцевой капле…
…Харт заплакала.

Поделиться темой:


Страница 1 из 1
  • Вы не можете создать новую тему
  • Вы не можете ответить в тему

2 человек читают эту тему
0 пользователей, 2 гостей, 0 скрытых пользователей