МАЛЬЧИК
Открыв дверь своей комнаты, мальчик сразу поймал глазом новый стикер на коридорной доске. Задание от мамы. «Мы так всегда делаем в космосе, чтобы ничего не забыть!» – говорил отец. – «Ты будешь расти – и мы будем поднимать доску всё выше, чтобы ты не забывал, что маме надо помогать!». Такие разговоры уже начинали раздражать мальчика, ведь он понял смысл стикеров с первого раза. Он же не отказывался помогать, а периодические напоминания уже воспринимал, как сомнение в своей памяти. Половое созревание, оно такое.
Сдёрнул стикер – «За покупками, ясно. Вечером? Да ну, лучше школу прогуляю!» – и отправился в ванную умываться и чистить зубы. Смешно: отец рассказывал, что в космосе зубную пасту приходится глотать! Мальчик как-то попробовал. Но от впечатлений остался только фруктовый вкус и вымазанный пастой рот, который всё равно пришлось умывать водой. А ведь отец объяснил, что воду в космосе надо беречь и использовать только в научных целях, а не бытовых.
Завершив утренние гигиенические дела, он спустился вниз. Заметил на кухне маму в пижаме («Странно, чего это она не переоделась?»), неопределённо крикнул:
– Я ушёл! – и, подхватив свой гироскутер, выскочил на крыльцо.
Весна была в самом разгаре, трава и деревья стремительно зеленели, украшая пригород. Где-то у соседей надрывалась собака. В школу совершенно не хотелось, как и друзьям, с кем мальчик вчера до полуночи чатился.
Он усмехнулся: наверное, кто-нибудь обязательно испугается прогула – вот этих потом и затроллим!
Мальчик заложил крутой вираж, выезжая на парковку перед магазином. Пацаны из класса хвастались, что умеют дрифтовать на своих скутерах, а ещё – общаться по смартфонам на ходу. Он и сам разок попробовал тупить в смартфон, катясь на скутере, и мгновенно слетел на асфальт. Поэтому дрифтовать пока так и не пробовал, хотя отец и говорил: «Не бросай начатое, пока не…»
Мысль словно выключилась. Потому что на парковке он увидел автомобиль, наехавший на человека. А водитель, наверное, оказывал первую помощь. Мальчик видел только края тел из-за капота машины.
Он соскочил со скутера, схватил его одной рукой, а второй вытащил из кармана смартфон и стал осторожно, чтобы не заметили раньше времени, обходить машину. Ему очень хотелось заснять происшествие, ведь тогда у него будет повод хвастаться перед одноклассниками не только отцом.
Он обошёл автомобиль, вертя смартфон, чтобы выбрать лучший ракурс, и полушёпотом наговаривал слова о том, что видел на экране:
– Машина наехала на человека! Ему оказывают медицинскую помощь! Сейчас мы увидим, сколько крови!
Но на семидюймовом экране всё-таки не хватало детализации, и мальчик выглянул из-за смартфона, который держал перед носом.
И выронил гироскутер.
Человек не оказывал помощь другому человеку. Он его ел!
Пластиковый стук упавшего скутера словно заглушил непрекращающийся лай собаки. Этому было научное объяснение, но в свои двенадцать лет мальчик знал далеко не всё. Пока он умел только кататься на гироскутере и тупить в смартфон...
– Смотрите! Смотрите! – азартным шёпотом закричал мальчик в микрофон. – Сбил человека, а теперь жрёт его! Наверное, хочет так следы замести!
Мальчик уже видел миллион подписчиков своего канала на видеохостинге.
Тот, кто ел человека, повернулся на звук.
Тут мальчик едва не уронил ещё и смартфон, потому что тот, кого ели, приподнялся и тоже повернулся к нему!
Потом первый тяжело выпрямился и сделал шаг в сторону мальчика. Кровь на лице издали делала его похожим на Зубную Фею, в которую на прошлогодний Хэллоуин нарядились две старшеклассницы. Из-за одинакового наряда они потом подрались в школьном туалете, дуры. Но воспоминания о том случае опять выключились в голове мальчика сами. Он бросился прочь, продолжая выкрикивать в микрофон:
– Видели? Видели?! Это не ДТП, это настоящие зомби!
Ещё мальчик подумал, что на компьютере надо будет перемонтировать запись, чтобы не было видно, что он сбежал.
Проезжая часть делала дугообразный зигзаг, огибая куб трансформатора энергосети, но мальчик ринулся сквозь аккуратно подстриженный кустарник.
Здесь его и схватили!
Мясистая пятерня сильно сжала его рот, и испуганный вскрик превратился в приглушённое мычание.
Вторая пятерня перехватила мечущиеся руки мальчика и прижала их к животу.
– Куда спешишь? Тормози!
Другой голос сказал:
– Осторожнее, он же маленький ещё!
Когда мальчик перестал мычать и дёргаться, ладонь медленно приподнялась над ним.
– Так куда ты бежишь, не глядя под ноги? – спросил державший мальчика толстяк.
– Домой!
– А чего с утра пораньше домой? Почему не в школу?
Мальчик попробовал сесть, и ему даже помогли. Он оглянулся, но стена ухоженных кустов дорогого района надёжно скрывала его от того, кто шёл за ним.
– Там... там случилось такое! У-ух, даже страшно!
– А ты уверен, что дома не страшно? – страшно ухмыльнувшись, спросил толстяк, и улыбка стала медленно сползать с мальчишечьего лица.
– Хватит его запугивать! – вступился женский голос.
Мальчик наконец рассмотрел сидевших вокруг. Их было шестеро, на вид и студенты, и уже совсем взрослые мужчины и женщины.
– Мы на учёбу шли, – говорил вихрастый парень, обнимавший за плечи такую же вихрастую девушку. – И увидели, как несколько человек напали на других нескольких человек. Думал сначала заступиться за одну пожилую женщину, прогнать хулигана...
– Но оказалось, что это чёртова бабка вцепилась в горло тому пацану! – дрожащим голоском всхлипнула студентка, и её друг крепче обнял её.
– А мы с женой и сыном собирались в гости, – отвечал усатый мужчина, держа за руку женщину, отряхивавшую со своего платья налипший грунт. – Только утром приехали, а тут ТАКОЕ началось!
Женщина всхлипнула. Сидевший рядом с ними парень всё вертел головой, глядя поверх кустов.
– А там... там один жрал другого, – мальчику не терпелось поделиться такой потрясающей новостью. – А потом они оба встали и пошли за мной! Как в кино про зомби! Я на смарт даже заснял. Миллион подписчиков теперь обеспечен!
– Ну-ка покажи, – сказал толстяк, и мальчик испугался, что у него заберут гаджет. Толстяк понял это, хмыкнул и сказал: – Ну не хочешь – не показывай.
Мальчик понял, что его приняли за труса. Это было неприятно. Тем более кто-то ведь уже разок заступился за него несколько минут назад.
Мальчик поводил по тачскрину пальцем и запустил только что снятый файл. Люди сгрудились, заглядывая в экран. Когда тот, кого ели, поднялся и оглянулся, женщина приглушённо всхлипнула.
– Чисто технически зомби быть не может, – сказал усатый. – Тут что-то другое.
– Рабиес*? Антракс*? – парень-студент пытался вспомнить другие страшные слова. – Э-э... гепатит*?
– На медицинском курсе учитесь? – бросил толстяк. – А по-человечески ещё говорите?
– Всё-таки какая-то разновидность бешенства, наверное, – тихо сказала вихрастая студентка. – Вирус передаётся через укус, а мы все видели, что Они кусают... Вот и на видео...
Группа замолчала, словно переваривая поступившую пищу для ума.
– Живые мертвецы, значит? – буркнул толстяк. – Чёртов Голливуд!.. Ну и как с ними бороться?
– Очередь из автомата! – воскликнул мальчик. – Выстрел из ружья! А в Resident Evil...
– Да ты эксперт по зомби, малыш! – усмехнулся толстяк. Поднялся, но, оглянувшись, снова присел за кусты. – Ладно, идёмте. Автоматов и ружей у меня нет, но кое-что найти можно.
Люди добежали до ограды ближайшего коттеджа. Толстяк завернул за угол, и вдруг замер, а потом попятился назад.
Из-за угла вышли двое. У одного нос и щека просто отсутствовали, у другого из разорванного живота висели лоскуты кишок. Оба были покрыты пятнами крови.
Зомби!
Мальчик схватил рукой рот, чтобы не закричать. Вихрастый схватил вихрастую и с силой обнял. Усатый оттолкнул жену и сына себе за спину и поднял сжатые кулаки.
А смартфон снимал...
Казалось, что где-то медленно и увесисто по кому-то звонит колокол*.
На самом деле здесь и сейчас повисла гнетущая тишина. Только вдалеке надрывалась в лае собака. Конечно, люди могли бы сообразить, что зомби идут именно туда, на звук лая.
Но их мыслительная деятельность сейчас была задавлена одним желанием: «Только бы меня не заметили!». А мальчик думал: «Зомби!.. Миллионы просмотров!»
Они ещё несколько раз замирали, заметив шаркающее движение. Наконец придя к коттеджу, в котором жил толстяк, они закрыли за собой дверь и – шумно выдохнули. Это выглядело смешно, и вихрастый студент с сыном усатого мужчины расхихикались, пока одного не ткнули в бок, а другому не прилетел подзатыльник от матери.
Толстяк показал на груду стройматериала:
– Мои инструменты там.
Они разобрали молотки и стамески, тихо недоумевая, как их применять, если вдруг что?
Толстяк взял молоток, совмещённый с гвоздодёром, а потом глянул на пацана, продолжавшего снимать на смартфон это импровизированное вооружение.
– Брось эти глупости. На вот, – и протянул мальчику пневматический гвоздемёт: – Молоток ты не осилишь, а эта штука в самый раз. Не будешь заниматься ерундой – сможешь держать этих, как ты говоришь, «зомби» на расстоянии.
– Но вы заметили, что если специально не привлекать внимания, Они просто пройдут мимо? – спросил усатый.
– Да ну, к чёрту! – бросил его сын и кивнул вихрастому: – Я едва не обгадился, не привлекая внимания!
Они снова рассмеялись.
– Хватит истерить, сынок, – резко оборвала смех жена усатого.
– Пойду, скажу своим, чтобы никуда не собирались, – сказал толстяк и шагнул внутрь коттеджа.
Первое, что предстало глазам мужчины – его окровавленная жена рвала зубами его окровавленную дочь. В голове щёлкнуло: пацанячий гаджет и видео на нём.
– Я это уже видел!
Его жена вскинула голову, и толстяк увидел слепые глаза без зрачков.
– Моя жена – зомби?! – закричал толстяк. – Ты что сделала с нашей дочкой?!
Он бросился вперёд и нанёс удар кулаком. И ещё. Один за другим, пока чудовище не упало под стену.
И в этот момент дочка дотянулась до ноги своего отца, как клещами схватилась за голень и рывком вонзила в плоть зубы. Снова брызнула кровь. Толстяк пронзительно вскрикнул и попытался отдёрнуть ногу, но только потерял равновесие и упал.
Жена прямо на четвереньках, не поднимаясь, двинулась к толстяку. Дочь терзала его ногу, Мужчина кричал.
Усатый ворвался в холл коттеджа и увидел маленькую девочку, вцепившуюся в ногу мужчины. Усатый всё ещё сомневался в реальности происходящего. И вместо того, чтобы отпнуть кровожадное существо, он схватил девочку за тельце и постарался оторвать от толстяка.
Оторвал. Только по инерции отшатнулся, споткнулся о разбросанные вещи и едва не обнял ребёнка, вместо того, чтобы отбросить.
Зомби извернулась и прокусила усатому артерию на шее.
Усатый не бросил, а просто выронил девочку и схватился за рану, из которой хлестала кровь.
Столпившиеся в дверном проёме люди наблюдали за происходившим в холле. Когда женщина бросилась к своему мужу, тот остановил её окровавленной ладонью.
– Что, я стану таким же?
Мальчик из-за студентов непроизвольно кивнул. Усатый заметил и усмехнулся.
– Тем более не подходите! Дорогая, сынок, берегите себя! Я вас люблю!
А девочка уже старалась добраться до новых людей.
Усатый поймал её за лодыжку и сдерживал рывки.
– Уходите!
Мальчишка первым выскочил из холла и побежал прочь.
– Ты куда? – крикнула вслед вихрастая.
– Домой!!!
Внутри помещения усатый сказал толстяку:
– Придержи свою, пусть остальные уйдут... – он кашлянул и уставился на кровавые брызги. – Смотри-ка, боли уже нет, только жжение, и хочется спать.
– А проснёмся чудовищами? – и тоже кровавый кашель.
– Кажется, да. Не помнишь, как в кино с зомби поступали?
– Смеёшься?! Я такую ерунду не смотрел никогда.
– Да, ирония судьбы...
Домой мальчик бежал, словно те два зомби с парковки продолжали за ним идти. Ему казалось, что как бы быстро он ни бежал, после каждого поворота за куст или забор Они снова оказывались за спиной. Перед глазами стояла сцена в доме толстяка и двое укушенных мужчин, которые вот-вот превратятся в живых мертвецов.
Мальчик бежал и замечал за заборами коттеджей фигуры их хозяев. «Наверное, они все зомби!», – вонзилась в голову мысль и уже не хотела его покидать. «Зомби быть не может», – успокоил усатый. Мальчик в страхе оглянулся – и едва не полетел головой вперёд, споткнувшись. Его дом был уже близко, только добежать – и всё будет в порядке! «А ты уверен, что дома не страшно?», – страшно ухмыльнувшись, спросил искусанный зомби толстяк. Мальчик снова оглянулся – и споткнулся о бордюр. В его сбившемся дыхании уже слышны были всхлипы напуганного ребёнка. Стоит лишь остановиться, перевести дыхание, и слёзы хлынут в три ручья. Он ещё не отдавал себе в этом отчёта, но подтверждение этого тезиса уже звучало в шмыгающем носу.
– Мама! Мама! – на вдохе выкрикивал мальчик, что звучало осмысленно только в его голове, а на деле было тем же напряжённым вдохом.
Мальчик вбежал в свой дом и теперь уже закричал на выдохе:
– МА-АМ!!!
Мама появилась в холле коттеджа и пошла на голос сына, не спрашивая, почему он не в школе и почему у него разодраны колени. И у неё были белые глаза...
– Мам?
Мать уже замахнулась руками, чтобы схватить сына, когда его рывком выдернули на крыльцо. Вихрастый захлопнул дверь и, придерживая её, стал высматривать, чем бы её подпереть.
– Ты гвоздемёт потерял, пацан? – спросил сын усатого. – Или хотел, чтобы она тебя тоже сожрала, как на твоём видео?!
– Заткнись! – бросила вихрастая. – А ты успокойся, мальчик. Как тебя зовут?
Пожилая женщина – жена, а теперь, вероятно, вдова того усатого мужчины, – присела на корточки рядом и погладила мальчика по голове...
_______
СТАРИК
Полицейский участок дождливым утром выглядел пустым. Старик тяжело вздохнул: видимо, разъехались с утра пораньше разбираться с такими же, как его внук. Как снежок*. Старик снова тяжело вздохнул, выбираясь из салона авто под дождь. Вполне научный термин-название поколения начала 21 века звучал, как кличка какого-то дурацкого кота, и от этого было мерзко. Ещё раз тяжело вздохнув, старик вошёл в помещение участка, оставляя за собой дорожку капавшей с зонта воды.
Женщина в форме разговаривала с дежурным, сидевшим за стеклом большой площади. Вырез под окошко показывал, что толщиной стекло было в два пальца. От входа не было видно, армированное ли оно, но старик знал, под каким ракурсом нужно смотреть, чтобы заметить металлическую сетку внутри стеклянной массы. Давным-давно он сам сидел за почти таким же армированным стеклом, только тогда оно было вдвое тоньше и не имело такого коэффициента преломления, чтобы полицейский за ним выглядел смещённым на некоторое расстояние в сторону – для того, чтобы выстрел какого-нибудь ублюдка в упор всё равно не попал бы в человека. «Такое стекло можно только гранатой, а от гранаты никакое преломление света не спасёт», – вздохнул старик.
Поздоровался, представился, обратился к дежурному:
– Вчера позвонили из этого участка по поводу моего внука...
– Позвонили вчера, а вы соизволили придти только сегодня?! – с оттягом и какой-то не то истерикой, не то угрозой вклинилась в разговор женщина. – Такое отношение к ребёнку в вашей семье проявляется на регулярной основе?
«Ишь ты! Как болид "Формулы-1" – с нуля до сотни за секунду!», – старик снова тяжело вздохнул, распознав представительницу ювенального отдела полиции.
– Дайте бумаги, какие надо заполнить, и выпустите уже моего внука, – сказал старик дежурному.
– Нет! – снова встряла ювенальщица, взмахивая оттопыренным пальцем в сторону визуально смещённого дежурного. – Пускай сначала приведут в мой кабинет! Мы побеседуем – а потом... – перестав взмахивать пальцем, женщина направила его на посетителя, который, по её мнению, безусловно был виновен в нарушении прав несовершеннолетних. – ...а потом мы составим представление о происходящем в вашей семье!
Старик вздохнул. Феминистки, митушницы* и представительницы государственных ювенальных органов были из той породы, пререкаться с которыми себе дороже. «И ведь нормальные общественные движения были, но с тех пор утекло много воды, а ЭТИ крайне радикализировались», – старик шагнул к ряду сидений у стены:
– Я здесь подожду.
Приятель всё ещё спал на лежанке в другом конце камеры предварительного заключения, а снежок обхватил ноги руками и, уткнув лицо в колени, мучился от похмелья и серьёзного стресса из-за того, что за ним не приехали сразу, что пришлось провести ночь на твёрдом лежаке, что ему, убеждённому вегетарианцу, час назад предложили на завтрак картофельное пюре с мясной котлетой! Вон она, остывает под стеной у камерного унитаза, куда возмущённый до глубины души снежок швырнул её. Полицейский тогда хмыкнул и молча ушёл – то есть посмеялся над ним и даже не предложил хотя бы брокколи! «Такого убить мало!»
Испытывая похмелье и когнитивный диссонанс из-за несовпадения своих представлений с реальной жизнью, снежок страдал...
К решетчатой стороне камеры снова подошёл полицейский. Лязгнув связкой ключей, открыл дверь.
– На выход, парень.
Снежок смерил его тусклым взглядом из-за коленей:
– Расист! – бросил он в полицейского. – Сексист! Гомофоб!
Почему он так назвал человека, не проявившего ни одного действия, характерного для перечисленных категорий, снежок даже не задумался. Эти три слова были худшими в словаре снежинок его университета, и безотказно действовавшими на всех, кто спорил с ними.
– Да ладно! – усмехнулся полицейский. Ему приходилось слышать и не такое. – Пойдём, тебя ждут.
Но это было уже не важно. Снежок слышал только одно – над ним снова смеялись!
– Не смейте смеяться над моими страданиями! – уже громче выкрикнул он и уткнулся глазами в колени, чтобы не видеть этого кошмарного мира.
– Да побоку! – зайдя в камеру и взяв снежка за руку, полицейский потянул его к выходу.
На всякий случай покосился на второго обитателя камеры, но тот даже не шевелился. «Золотая, драть, молодёжь...».
А на фоне его вполне служебных мыслей снежок исходил из себя:
– Не смейте обесценивать мои чувства!..
Снежок не сопротивлялся, и потому полицейский просто вёл его за руку. Но даже это в восприятии молодого человека, огранённого сообществом таких же снежинок, представлялось насилием. Снежок горячо ненавидел насилие – и очень хотел, чтобы этого... этого... чтобы его убили, к чертям собачьим!
Заполняя выданные дежурным бумаги, старик говорил:
– …родители снежинок – левая социал-демократическая молодежь, как её в разных статьях называли, – находили азарт и чувствовали победу, а снежинки выросли в общем-то в убеждении, что они уже победили. Что этот мир прекрасен, что все прогрессивные люди планеты мыслят одинаково и практически извели грязных, воинствующих империалистических свиней и победили социальное и гендерное неравенство. И живут теперь мирно и счастливо, не снимая велосипедных шлемов, чтобы головке не было бобо, если случайно споткнешься!
Визуально смещённый дежурный в монолог старика не встревал, но согласно кивал, вспоминая своего лоботряса – ведь тот тоже надевал велосипедный шлем, выходя из дома!
– …а едва начнёшь с ним разговаривать, он мгновенно оказывается на грани нервного срыва, – говорил старик своему благодарному слушателю. – На первом курсе юридического учится, а я уже думаю, что зря он туда поступил. Ну вот зачем будут нужны такие нежные юристы? Как они будут вести себя в судебных залах?
Старик тяжело вздохнул.
– Куда скатился внук?! А ведь его отец уже дважды в космос летал...
– Что, правда? – впервые проявил интерес полицейский за стеклом.
Конвоир привёл задержанного в кабинет.
– Здравствуй! – сказала хозяйка кабинета.
– Я на грани срыва! – голосил снежок. – Меня насильно тянули в неизвестном направлении!
Женщина в форме поднялась из-за стола: «Понятно...» Она сталкивалась с такими подростками.
– Всё хорошо! – мягко заверила она. – Присаживайся сюда, и давай поговорим, не подвергался ли ты насилию в семье...
Сотрудник участка заглянул в камеру. Второй из вчерашних задержанных за пьяный дебош под окнами административного здания всё ещё был в отключке. Это был непорядок: в таком состоянии его нужно было в наркологический центр отправлять, а не в камеру временного задержания. Полицейский вошел внутрь и попробовал растолкать спящего:
– А ну подъём!
От тычка в плечо парень на лежаке как-то неожиданно резко извернулся и цапнул полицейского за пальцы.
– Ах ты ж!!! – полицейский отдёрнул руку, а другой чисто инстинктивно вмазал подростку по морде. Того отбросило на стену камеры.
– Вот урод! – Мужчина тряс рукой, пытаясь унять боль. – Укусил меня! Я тебе сейчас задам!
Он шагнул к парню, отводя кулак для удара. Внезапно задержанный резко подался вперёд, схватился за полицейского и впился зубами в его нос. Тот вскрикнул от боли и постарался сбросить с себя бешенного пацана. От этого они вдвоём повалились на пол камеры.
Парень сжал челюсти сильнее. Хрящи носа оказались перекушены.
Полицейский наносил удары по почкам и гундосо орал от боли, но напавшему парню почему-то было плевать на это. Он не отпускал рук и продолжал кусать...
Засевший с утра за отчеты полицейский сейчас «заседал» в туалете, когда до него донёсся звук мучительного крика. Этот звук столь же внезапно оборвался.
– Кто громкость на телевизоре накрутил, что так рявкнуло при включении? – чертыхнулся он, отмеряя с рулона нужное количество туалетной бумаги.
– Что это?! – старик даже привстал с сидения. Вахтенный тоже недоумённо повертел головой.
– Видимо, кто-то из задержанных проснулся, – объяснил он. – Знаете, некоторые очень удивляются, когда просыпаются в камере.
Сполоснув руки, полицейский собирался уже вернуться в свой кабинет к отчёту, но тут его привлёк странный звук со стороны камер предварительного заключения, расположенных за противоположным поворотом коридора. Словно что-то мягкое билось обо что-то твёрдое. Например, когда задержанные стучат кулаками по прутьям решёток. Такое бывало не раз и требовало немедленного пресечения. Полицейский, поправляя ремень с кобурой, шагнул за угол.
– Кто это здесь беспределит?
Вчерашний задержанный словно пытался повторить приём жидкометаллического робота из старого фильма* и просочиться сквозь прутья решётки камеры. Разумеется, у него не было шансов. Но попыток парень не прекращал.
– Эй, упоротый, ну-ка отойди! – рявкнул полицейский. Но добился он только того, что парень повернул голову прямо в его сторону. Так, что стали видны глаза с закатившимися зрачками. «Точно, упоротый».
И тут он разглядел в глубине камеры красно-коричневую лужу, в которой подрагивал его напарник.
– Эй?! – изумлённо воскликнул полицейский. – Что за дела?!
Судорожно сорвав с пояса отмычку от камеры и открыв замок, полицейский бросился к товарищу. Вся в пятнах крови, форменная рубашка была разорвана на груди, и из-под лоскутов виднелись рваные раны, похожие на укусы.
– Ты как? – кричал полицейский, порываясь то оказывать первую помощь на месте, то тащить раненого в лазарет, который был в комнате рядом с туалетом.
Совершенно упущенный из виду заключённый обхватил полицейского сзади, а барахтающийся на полу раненый уцепился за его ногу. Зубы впились в две точки одновременно: в шейный отдел позвоночника и в голень прямо через брюки.
– ...как же вы не можете иногда понять, почему так ужасно, когда в кафе нет твоего любимого смузи. Или признавать жестокой травмой тот кошмарный факт, что меня насилием и манипуляциями в три года приучали к горшку, отняв такой удобный памперс! – рассказывал о насилии в своей семье снежок. Как и все его друзья, он охотно говорил о своих самых интимных переживаниях.
Внезапно звук, который пару минут назад уже прерывал этот поток впечатлительности и мнительности, повторился. Сотрудница ювенального отдела в раздражении вскочила с места, но к снежку обратилась с ласковой просительностью:
– Давай прервёмся на минутку. Я схожу, проверю, что там за шум, а потом мы продолжим, хорошо?
Два полицейских садиста избивают задержанного паренька!
Именно такой вбитый к голову штамп всплыл из подсознания, когда ювенальщица прибежала к камерам.
– Что здесь происходит?! – заголосила она, вбегая в камеру. – Как вы посмели избивать молодого человека?! Я немедленно составлю на вас рапорт, и вас под зад выпнут из полиции!
По своей привычке она выставила вперёд палец и водила им с одного полицейского на другого.
За сжатую в кулак кисть её и схватил молодой человек, чьи права она так яростно отстаивала. Как-то странно притянув себя к женщине, не делая ни шага, парень естественно потерял равновесие и стал валиться на ювенальщицу. Та уже собралась его подхватить, но в этот момент парень укусил её за оттопыренный палец.
Женщина высоко взвизгнула и отдёрнула руку. Ей это удалось и она уставилась на до мяса прокушенный палец.
– Что за чёрт?! – громко изумилась она и уставилась на троих, которые одновременно двигались к ней.
В глаза бросилось то, что из этих троих увечий на теле не было только у вчерашнего задержанного. Это так не укладывалось в рамки штампа о представителях власти, применяющих насильственные методы ведения допросов, что сознание женщины выключилось, оставив только голые инстинкты.
Охнув, она выскочила из камеры.
Три окровавленных тела шагали к оставшейся открытой двери.
Сотрудница ювенального отдела ворвалась в дежурное помещение, захлопнула за собой дверь, заперла её изнутри – и попятилась от неё в дальний конец помещения...
Кровь повсюду. Шрамы от укусов и рваные раны. Пустота в закатившихся глазах. Женщина сжала укушенный палец, надеясь, что боль утихнет. Она упёрлась спиной в шкаф с бланками документов у стены напротив входа, и сползла по нему на пол.
– Что случилось? – спрашивал дежурный. – Что с тобой?
Но испуг заложил уши, и женщина ничего не слышала.
Подскочив к ней, дежурный вмазал ювенальщице пощёчину. Это возымело действие. Со звонким «Ах?!» женщина схватилась за ушиб и уставилась на дежурного.
– Что с тобой? – повторил тот.
Старик словно пытался просунуть голову в окошко прозрачной стены. Но окошко было меньше. Тогда он просто заорал:
– Где мой внук? Его к вам в кабинет доставили или нет? Где он тогда?
Женщина перевела дыхание и сказала дежурному:
– Ты же слышал какой-то крик?
– Ну, и что?
– Вот и я слышала. Велела мальчику сидеть ровно, а сама вышла посмотреть. Ведь наверняка наши опять задержанных избивали!..– она всхлипнула. – А он меня укусил. И их покусал.
– Кто «он»? Кого «их»?
– Мой внук у вас? Где ваш кабинет?
– Задержанный. Он меня укусил! И двоих ребят из нашего отдела. На нём одном ран не было.
– Покусал? Бывает. Сейчас зафиксируют – и всё. Ты-то чего напугалась так?
Ювенальщица зажмурилась:
– Кровь на полу... Глаза...
– ...тоже на полу? – изумился дежурный. Вздохнул: кажется, совсем крыша поехала на почве работы с малолетним контингентом.
– Побудь здесь, а я сейчас посмотрю, кто кого и как покусал, – и дежурный открыл дверь.
Две пары рук схватили его и вытянули в коридор...
Преломление света в бронестекле неожиданно позволило старику увидеть то, чему в обычной ситуации помешал бы кусок стены дежурного помещения. В некотором смысле происходящее могло быть объяснено тем, что и сами полицейские принадлежали к первому поколению снежинок. Они повзрослели, но в нетипичных ситуациях пасовали перед внезапными проблемами. Конечно, со временем они их решили бы. Но когда жизнь сталкивается со смертью, времени всегда не хватает...
Старик увидел, как двое перестали терзать дежурного и вошли в его рабочее помещение. Из-за преломления света, позволившего старику видеть одну часть дежурного помещения, противоположная оказалась совсем невидима с его положения. Он слышал только скулёж и покашливание ювенальщицы.
– Где мой внук?! – крикнул он в окошко стеклянной преграды. – Где твой кабинет?!
Окровавленные руки ударили о бронестекло изнутри. Старик отскочил, но стекло выдержало. Тогда он пробежал небольшой холл, приоткрыл дверь и заглянул в коридор полицейского участка.
– Чёрт, чёрт! – катался в луже крови дежурный. – Боже, как больно! Боже!..
Старик спешно приблизился.
– Так ты жив? Скажи, где мой внук?
– Там... – и какой-то судорожный жест рукой вглубь коридора был прерван приступом булькающего кашля.
Старик покосился внутрь дежурного помещения, снова глянул на корчащегося полицейского и внезапно увидел валявшийся в луже крови пистолет. Старик понял, что дежурный хотел им воспользоваться и расстегнул кобуру, но не успел. Тогда он схватил пистолет и старческим аллюром побежал по коридору...
Дверь в один из кабинетов была открыта. Старик прикрыл её, чтобы стала видна табличка. «Ювенальный отдел». Есть! Но... кабинет оказался пуст.
– Сбежал?! – старик пытался принять решение в свете вновь открывшихся обстоятельств. – Что ж вы всегда сбегаете от проблем, снежинки?
– Ты меня укусил?! Ой, как больно!!!
Старик резко обернулся на визгливый голос за спиной и поспешил назад.
Снежок действительно устал ждать, когда вернётся сотрудница ювенального отдела. Тем более он оскорбился, что она не дослушала его и не прониклась его историей страданий от самого детства.
Но по коридору шли другие полицейские, которые вели его приятеля, и снежку не оставалось ничего другого, как свернуть на уже знакомую дорогу, к ужасным зарешеченным камерам. Это вызвало новый приступ стресса.
Коридор вдоль камер был пустым и снежок поспешил преодолеть его побыстрее. Ну, как побыстрее? Ведь у него сейчас не было ни его байка, и даже опасных и потому нелюбимых роликовых коньков. Что? Бегать? Не смейте заставлять напрягаться!
И по иронии судьбы снежок свернул за угол коридора и увидел дежурного полицейского, когда его дед уже осматривал пустой кабинет ювенального отдела.
Дежурный пытался встать на ноги рядом с открытой дверью. Снежок вдоль стеночки миновал его и выбежал на свободу!
Прямо в объятия своего приятеля, с которым вчера пили пиво в парке, а потом... нет, не вспомнить.
Снежок просто перепутал двери. А его друг внезапно схватил его и укусил за плечо, прямо сквозь ткань футболки.
– Ты меня укусил?! Ой, как больно!!!
Попытался вытолкнуть его из своего личного пространства, но приятель держал крепко.
Старик вбежал в дежурное помещение, увидел внука и то, что с ним делал другой парень, и врезал ему, отталкивая.
Это удалось. Старик схватил внука за руку и потянул к выходу.
Но в дверной проём вошёл дежурный и загородил проход.
– Ты жив? Дай пройти, а потом вызови подкрепление!
Тот не ответил, а просто двинулся прямо к старику, поднимая заляпанные кровью руки.
Старик оглянулся: с другой стороны точно так же приближались тот незнакомый паренёк, двое полицейских и ювенальщица, уже переставшая кашлять и скулить. Да никто из них не произносил ни звука. Только шаркающие шаги.
И в глазах ни у одного из них не было видно зрачков.
Старик, наконец, вспомнил, на что это было похоже: фильмы Ромеро* из его детства!
– «Рассвет мертвецов»*! – в ужасе прошептал он. – Не может быть!
Опасность приближалась, и старик поднял пистолет.
Очень громкий в замкнутом пространстве выстрел отбросил дежурного в дверной проём. Снова! Опять! Он снова загораживал выход и опять поднимался на ноги! Выстрел в сердце не возымел на него своего обычного действия. Не убил, потому что полицейский уже был мёртв. «Как живого мертвеца сделать мёртвым мертвецом?».
Старик приставил пистолет прямо ко лбу полицейского и нажал курок.
Выстрел с нулевого расстояния вышиб затылок и расплескал мозги по проходу. Зомби снова был отброшен назад, но теперь уже не шевелился.
Мёртвый умер окончательно!
Старик развернулся, толкая внука себе за спину, и сжал окровавленную рукоять покрепче. Четверо...
В полицейском участке прозвучала серия выстрелов. Хаотично двигавшиеся по улице зомби повернулись на звук, и пошли в его направлении уже упорядоченно. Но этой системы некому было заметить, обдумать и понять.
Старик с внуком выскочили на залитую лужами парковку. Машин так и не прибавилось. «Надеюсь, зомби не водят транспорт!».
Запихнув внука на заднее сидение, старик сел за руль. Зажигание.
И кашель за спиной! Как у ювенальщицы. Как у дежурного.
Старик оглянулся. С уголков рта внука текла кровь.
– Вытри рот.
– Не смей давать мне советов! Я их у тебя не просил! – на высокой ноте выкрикнул снежок.
– Больно укусили? Покажи!
– Не смей требовать!..
– Заткнись, дурак! – в душе старик уже рыдал. Он ещё надеялся, что ткань если не защитила от укуса зомби, то хотя бы ограничила простым защемлением. – Покажи.
Снежок потянул порванную футболку с плеча. Кожа в месте укуса была порвана и кровоточила.
Старик шумно шмыгнул носом и до боли в пальцах сжал пистолет. «Не уберёг!.. Что скажу сыну?».
– Внучок, ты знай – я очень тебя люблю! И отец с матерью тоже тебя любят!
...Когда снежок перестал кашлять и с закатившимися глазами потянулся к воющему от душевной боли старику, тот вложил ствол пистолета в рот внуку и выстрелил...
Он ещё долго плакал, прося прощения у всех, кого мог вспомнить.
А потом поднёс пистолет к виску...
Стук мягким по твёрдому...
И истошная мольба:
– Помогите, прошу вас!
Дверца машины распахнулась и в салон плюхнулась женщина лет тридцати с сынишкой лет семи.
______
* Рабиес, антракс – бешенство, сибирская язва
* Гепатит – вирусное заболевание
* «По ком звонит колокол» – роман Эрнеста Хемингуэя (1940), фильм Сэма Вуда (1943), музыкальная композиция группы Metallica (1984)
* Снежок – snowflake generation, так называют людей, рожденных в странах золотого миллиарда после 1990 года, принадлежащих к среднему и выше классам, хорошо образованных, из далеких от криминала семей и т. д.
* Митушницы – представительницы движения MeToo (гуглите сами, а мне ТАКИХ контекстных ссылок в браузере после поиска не надо!))
* «Терминатор-2: Судный день»
* Джордж Ромеро – американский кинорежиссёр, сценарист, монтажёр и актёр (1940-2017 гг.)
* «Рассвет мертвецов» – фильм Джорджа Ромеро в жанре зомби-апокалипсиса (1978 г.)